Это произведение взято от сюда [Вы должны быть зарегистрированы и подключены, чтобы видеть эту ссылку] , автор Сергей дал добро на копирование и размещение на нашем форуме.
Я почти всю ночь читал (читаю плохо  , да и на планшете это делать не удобно).
Книга очень интересная, думаю что любителям фантастики должно понравиться.

КРОВАВЫЙ КУКИШ
В путь.
Зовут меня Владислав. Я холостяк, ибо этот термин применим к разведённым мужикам. В своей жизни ничем, особо, себя не возвысил и не проявил. Жил как все, ел, пил, спал, чистил зубы, ходил на горшок и на работу. Так бы и прозябал, если б не произошли чудные события, о которых хочу поведать.
Началось всё, как я теперь понимаю, вечером в пятницу. Пятница, для среднестатистического горожанина, светлый день, так как перетекает в долгожданные выходные. Придя вечером с работы, мы расслабляемся, строим планы на субботу и воскресенье и где то в глубине души ликуем. Почему то у меня, в этот пятничный вечер, предвыходной эйфории не было. Я сидел перед телевизором и внимал рассказчику, повествующему о древностях. Давило чувство беспокойства смешанное со скукой.
Не зная чем заняться решил настрогать овощей для салата и опрокинуть рюмашку . Принял пятьдесят грамм и дело пошло. Огурчики, зелень, помидориусы и на тебе, порезал большой палец. Порез был самый, что не наесть, не приятный. Ранка была совместима с жизнью и ампутация не требовалась, но это был тот самый, противный порез, из которого льёт кровь и не хочет останавливаться, а по болевому ощущению напоминает укол, при взятии крови из пальца, только очень долгий. Вроде мелочь, но долгозаживающая и не приятная, как звуки двухлетнего ремонта в соседней квартире, во время просмотра телика.
Не противясь природным инстинктам, я засунул палец в рот и в таком виде стал протирать капли крови, которые изобразили на столе толи Микки Мауса , толи Олимпийского Мишку . Тут позвонили в дверь.
За дверью стоял тот самый сосед, который второй год, создавая шум, делал ремонт когда по телеку шли интересные передачки . Перемешивая слова с иканием он заговорил:
-Здаров Владик, ик! У тебя, случаем, самарезов нет, штук пять, а то вот кончились, а до, ик, магазина бежать поздно - громко спросил он, обдавая меня свежим сивушным духом и распространяя эхо от иканий по подъезду.
-Привет Толян, заходи . вздохнул я, и пошёл рыться на балкон.
Сосед , получив желаемое, предложил по рюмахе домашнего самогона на сон грядущий, я в отказе мотнул головой, он оспасибил меня, навязчиво извинился и исчез пошатываясь, оставляя икающее эхо. Мне стало тоскливо. Из пальца опять капала кровь. Я сел на диван, поднял кровящую руку вверх и уставился в телевизор, а там шёл разговор о крови, генетике, истории, месте человека в этом мире и средневековом крестьянстве. Диктор утверждал, что труд крестьянина в средние века был тяжелейшим в сравнении с сегодняшним. И тут меня «ожеребило»(!), я понял, что устал жить по закону города, что нужно отдохнуть хотя бы пару недель на природе. Лето кончалось, а я так и не отдыхал.
Позвонить начальнику было делом пяти секунд. Выслушав от него возможные последствия моего внепланового отпуска, я льстиво извинился и ехидно сотворив фигуру из трёх пальцев, отключил телефон кровавым пальцем «фиги», злорадно представляя как на том стороне «провода», начальник вытаращил глаза на вылезший из трубки кукиш, с кровоточащим главным пальцем .
Сожалений не было, ибо я и так собирался уходить на другую работу. Всё, СВОБОДА! Кровавый кукиш усиливал зов крови и зов предков, живших когда то на лоне природы. Засунув опять палец в рот, я бросился собирать дорожные вещи и всякие необходимые, по моему мнению, мелочи. Складной лук в чехле привлёк внимание, и был упакован в рюкзак. Три оставшихся стрелы, наконечники, пёрышки, хвостики, суперклей пять тюбиков…. Та-а-к…. Во мне закипала страсть охотника и земледельца одновременно и в сей момент я вожделел ими стать, хотя бы на дачном уровне. Куда ехать я уже знал. Меня давно приглашал в гости приятель Вовка Пятёркин, по кличке (для своих) Пятак, живущей в Вологодской области. Лет пять назад, с его телефонных слов, он купил там домик на отшибе и стал хуторянином, можно сказать изчез. Год отстраивался, а потом привёз, неизвестно откуда, жену Ладу и зажил. Все это он рассказал мне по телефону. Я конечно не понимал, как он, прекрасный хирург, чудный механик-любитель, смог всё бросить, продать квартиру в Москве и утонуть в сельской жизни.
Познакомились мы с ним давно. Как то оказались зрителями на историческом фестивале, разговорились, малость поспорили о стрельбе из лука, так как обоих это интересовало, потом вместе ездили на пострелушки , во общем стали товарищами по оружию. Знакомство переросло в дружбу, а пять лет назад жизнь разлучила и общение свелось к редким телефонным разговорам, причём один раз в год.
Прошлый раз он звонил и приглашал, когда я ,купаясь, на озере в июне, порезал ногу. Позапрошлый раз приглашение совпало с моим разбитым носом. По последним заморозкам , в марте, я поскользнулся и долбанулся о подъездную дверь . Первый раз тоже оказался кровавый и был связан со сдачей крови. Оказалось, что все три раза звонок друга пересекался с моей кровопотерей. Теперь вот опять я порезав палец вспомнил Вовку . Совпадение?...
Перебив мои размышления прокукарекал мобильник.
« Приезжай в гости. Владимир» - гласила эсэмэска. Волосы на голове встали дыбом, я нездорово хихикнул и сглотнул образовавшийся в горле ком.

К свободе.
Воскресным днём я уже шагал по Вологодчине. От ЖД станции до хутора приятеля было километров двадцать по трассе, плюс пять от трассы к деревне. Напрямик почти втрое короче. Решил идти короткой дорожкой, через лес по тропинке вдоль реки, как когда то разъяснил мне в трубку Вовка, уверяя что ошибиться не возможно и я приду по назначению. Можно было поехать на автобусе, но хотелось именно пройтись и я нырнул в прохладную тень леса.

По началу, шагалось бодро. Я даже вспомнил песенку Иванушки из фильма «Морозко»и выдал на весь лес:
-Погляди кА на меня, ты моя отрада, не косой и не рябой, а такой как надо!
Певшие в округе птички замолчали, как я понял, в недоумении. Что ж, они правы, не умеешь петь, нефиг начинать в присутствии специалистов. Я извинился в поклоне перед лесными маэстро и дальше, уже, слушал их, иногда им подсвистывая.
Потом начала проявляться усталось. Обходя болото, пришлось далеко отклониться от реки , что привело к потере главного ориентира. Теперь я двигался, надеясь на авось, через бурелом, иногда через густой подлесок , пытаясь выйти к заветной речке. Тропа виляя, то появлялась , то исчезала, ноги гудели и просили отдыха, спина поскуливала вспоминая юность. Однако, не двадцать лет чтоб с набитым рюкзаком, по лесам скакать. Попробовал позвонить Вовке, но в телефоне не было сигнала.
-Блин, надо передохнуть. Пробурчал я и уселся на поваленное дерево.
Отхлебнул минералки из початой бутылки, полез в рюкзак за конфеткой и тут мне показалось , что где то далеко залаяла собака. Превратившись в слух, я вытянул шею и замер. Так просидел
около минуты, но ничего не услышал, показалось. Было давно за полдень, а на Пятаковскую деревеньку не было и намёка.
Больше всего пугал лес. Нет, он не был страшен, он просто был не тот, к которому я привык. Многие деревья, хвойные и лиственные, были огромны и неохватны, покрыты мхами, как в сказках Роу.
-Догостевался, турист хренов, заблудился?- Спросил я себя в голос , смачно выругался и закурил.
Так я и сидел в размышлениях. Стало прохладнее и сырее. Лес потемнел и начал затихать. Приближались сумерки. Они несли в этот мир другие звуки, другую жизнь, другие правила , нагоняли первобытный страх и в то же время пробуждали первобытные чувства, обостряли восприятие, подталкивали к действиям. Это заставило поспешить на поиски более подходящего места для ночлега. Всплывшие в памяти истории про лешего пробежали холодком по спине. В миг, куртка была вывернута на изнанку и надета. Говорят, что вывернутая одежда отводит чары лесного деда. Вскоре показался заветный ориентир - берег реки. Кто бы рассказал, не поверил! Теперь верю.
- А вывернутая штормовка то помогла! Подумал я ошарашено и, ругая себя за опоздание, принялся собирать дрова для костра, подсвечивая себе фонариком, всё ещё не веря в произошедший факт.
Всю ночь на реке раздавались всплески, плюхи и прочие звуки. Река жила своей ночной жизнью, как и лес. Где-то, вдалеке, за стеной камыша, гоготали утки. Иногда слышался свист их крыльев над головой и шумное приводнение. Шорохи в лесу не давали заснуть, пугая своей близостью и не известностью, лишь греющий свет костра успокаивал и обнадёживал.
Вот оно! За этим я сюда и ехал, подумалось мне. Что ж, преодолевай, сказал мне голос предка, и я ему грустно улыбнулся. Глядя на огонь, вспомнилось стихотворение Вадима Шефнера :
Огонь потрескивая ветками, мне память тайную встревожил.
Он был зажжён в пещерах, предками, у горнокаменных подножий.
Как трудно было им единственным, на человеческом рассвете,
На не уютной и таинственной, на не обстроенной планете.
На них презрительными мордами как на случайное уродство,
Поглядывали звери , гордые своим косматым первородством.
Мы стали опытными, взрослыми, а предки шли призывниками
Как смертники в разведку посланные предшествующими веками.
Ещё не поклонялись идолам, ещё анналов не писали,
..А Прометей был позже выдуман! Огонь они добыли сами!

Настроение улучшилось, ведь это была свобода о которой просила душа, а завтра всё наладится. Вспомнились медведи, которые тут были не редкость и я, озираясь на темноту леса, подбросив дровишек в огонь, закутался в спальник, отгоняя дурные мысли. Постепенно сон сомкнул мои веки и унёс в мир сновидений. Снилась какая то каша состоящая из разговоров с Вовкой и людьми в белых одеждах.
Пробудила меня утренняя прохлада. Вставать не хотелось, но нужно было развести огонь , заварить чайку, умыться и так как утро мудренее вечера, обдумать дальнейшие действия. Лес уже жил не ночной, а утренней жизнью. Сквозь туман река несла свои воды тихо, устало от ночного гуляния.
Любоваться долго не пришлось, ибо здравый смысл и речная прохлада быстро вернул меня к реальности. Я принялся собирать дровишки. За работой мне померещилось, что я слышу петушиный крик. Я разогнулся, прислушался - никого и ничего. Показалось. - Эх, где же вы люди! Крякнул я, подбирая ветки.
-Толи чудится мне , толи кажется, толи старый колдун куражится? - Слетели с моих губ слова из фильма «Морозко» и тут меня как током прошибло! Метрах в десяти от меня, в туманном мареве, по щиколотку в траве, стоял старик, а из-за него выглядывал мальчишка, лет восьми, держась за рубаху старца. Это было так неожиданно, что я чуть не вспомнил о туалетной бумаге. Фигура деда была весьма колоритна. Колдун! Чистейшей воды! Точнее былинный ведун! Одет он был в длинную, ниже колен, свободную рубаху серо-белого цвета, с длинными и широкими рукавами, поверх которой была наброшена накидка, похожая на шерстяной плед. На пояске , который представлял собой плетёную верёвку, висели мешочки и нож. Шею старика украшали непонятнее побрякушки, спадавшие на грудь как бусы. Седой волос был подобран кожаной полоской вокруг лба и ложился на плечи и спину. Усы, свисали ниже подбородка, где прятались в белоснежной бороде.
Во взгляде старика читалось не поддельное любопытство, ум, и настороженность. Глаза казались колючими и буравили меня насквозь. Под ложечкой засосало.
Внезапное появление гостей застало меня врасплох.
-Здрав будь Дедушка! Заикнулся я и оробел, оглянувшись на всякий случай.

-И ты не хворай путник! От кудова путь держишь и куда?
Сказано стариком было больше, но я понял только это.
-Из Москвы дедушка. Еду друга навестить. Честно ответил я.
Дед покрутил недоумённо головой по сторонам и сказал:
- А иде ж твой конь и далече ли друже твой живе?
- У селения Гудково, на хуторе. Подскажите, как мне туда выйти, а то я, похоже заплутал.
Дед молчал, как будто обмысливал мои слова и складывал из них пазл , потом ответил.
-Нет туто таких селений.
-Как нет?
-Так, нету. А что с перстом?
-С кем? Не понял я. Ах пальцем. - Еще в Москве, позавчера, перед отъездом порезался.
Ответил я, зачем то разматывая бинт и показывая палец деду.
-Позавчёра говоришь из Москвы ? -Швыдкий! Тихо произнёс старикан, подозрительно прищурившись.
Старик отошёл подальше и начал заниматься своими делами, изредка поглядывая на меня, и как мне показалось, сурово. Мальчишка, одетый так же как дед, зыркнув в мою сторону испуганными глазами, скрылся в лесу. Я повернулся к ним спиной и начал разводить огонь. Дурные мысли полезли в голову. Куда малец убежал? Ща приведёт местных, те оберут как липку, да ещё бока намнут. Да ладно б бока, кабы хуже не было… Стоп! Это ж люди! Не к ним ли шёл?
Пацан опять появился, но уже с удочкой в руках. Так вот зачем они здесь. Я на автомате, лихорадочно , полез в рюкзак за телескопическим спиннингом и коробкой с блёснами , шепча себе под нос:
- Лапти(!), на мальце были лапти, а на деде какие то кожаные чешки , ё-моё! Что происходит, где я? Уж не к староверам ли меня занесло, или ещё каким клоунам-рецидивистам ?
Старик и мальчишка уже выудили не большую плотвичку и сажали её на крючок.
- Понятно, будут щуку на живца ловить, подумал я и забросил блесну. Металлическая приманка пролетела метров 30, плюхнулась в воду и начала свой путь в толще воды. Крутя ручку катушки и иногда поглядывая на своих соседей не трудно было заметить что мальчуган замер и смотрит на мою снасть с нескрываемым любопытством . Что ж, мальчишки все одинаковы, хоть староверы, хоть нововеры, а вот поплавок у его деда кокой то допотопный. Темнота!
-Поплавок у Вас интересный, допотопный. Сказал я, дабы развеять неловкость молчания.
Дед глянул из под бровей и парировал:
-А ты нешто жил до потопа ?
Я смутился и замолчал. Дед то мои слова буквально понял.

Честно говоря, не ожидал, что щука ударит на первом забросе, но это произошло. Удилище изогнулось дугой и вскоре рыбка, около двух килограмм, была на прибрежном песке. Сердце заколотилось от такой удачи, я радостно хохотнул.
-Деда, деда, видал?
Чуть не закричал мальчуган. Его восторгу не было предела! Он захлёбывался от удивления, шепча деду, как я поймал щуку.
Я принялся чистить щуку достав складной нож. У мальчонки снова округлились глаза, но когда я натёр солью, нафаршировал рыбину луком и завернул в фольгу (!) малый потерял наконец то страх, подошёл ко мне и стал пытливо наблюдать за моими действиями переминаясь берестяными лапоточками . Мне казалось что он хочет спросить у меня что то важное. Но он молчал и глядел то на мои действия, то мне в глаза.
Пока рыбка запекалась в углях, старик с мальчишкой поймали две щуки, одну такую как у меня, а вторую поменьше. Потом разобрали снасть и собрались уходить. Я не мог их отпустить, не выудив информации, поэтому вежливо предложил «староверам-отшельникам» отведать приготовленный мной улов. Мальчуган умоляюще посмотрел на деда и тот уступил.
Щуку я поделил на три части. Старику голову с доброй частью рёбер, себе не большой кусочек серединки, а мальцу заднюю часть брюшины и хвост. Старик одобрительно крякнул и обратился к подростку:
_-Добряша, хлебца принесь.
Вот это имя, подумал я . Не староверы они, а скорее « родноверы». Упёрли в леса, имён себе понапридумывали….
Мальчуган вмиг подбежал к своему скарбу, лежащему в сторонке, и принёс пол каравая хлеба, завёрнутого в холстину.
Дед чинно отломил кусочек хлеба , кусочек щучьего мяса , пошёл к реке и пробормотав какие то слова, бросил эти крохи в воду. Добряша повторял за ним и что-то шептал. От меня, видимо, ожидали подобного и я последовал их примеру. Рыбу и хлеб я бросил в реку со словами благодарности за доброту и угощение.
После этой процедуры дед немного оттаял и стал смотреть на меня менее подозрительно. Ели молча. После трапезы пошли к реке мыть руки, перекидываясь словами о вкусном завтраке.
Мой походный литровый чайник был извлечён из рюкзака , наполнен водой и водружён на угли. Ожидаемый фурор чайник не произвёл.
-Сейчас чайку попьём ! Произнёс я, роясь в рюкзаке в поисках пакетиков чая. Не найдя оных, плюнул с досады и пояснил новым знакомым, что забыл взять заварку. Дед ухмыльнулся в усы и достал из мешочка на поясе сушёный пучок травы:
- Нака во, волшебной. Она и хвори изгоняет и к девкам тягу поддерживает.

Мальчишка тихонько хихикнул и тут же получил от деда лёгкий подзатыльник.
Я сразу узнал запах. Это был чабрец смешанный ещё с какой то травой. К душистому отвару я достал шесть шоколадных конфет, сказав, что это волшебные сласти, к волшебному чаю. Дед с пацаном насторожились, но я пояснил, что просто вкус у них очень приятный и называются они шоколадом, а сам подумал что через чур они странные , «староверы» эти . Конфеты вызвали у моих сотрапезников полный восторг, но дед констатировал что много их есть нельзя, ибо появятся хвори, но по не многу можно.
Пока заваривался чабрец, мы познакомились. Деда звали Буреем, а мальца Доброгой. За разговором я прояснил кое-какие вопросы, от которых волосы встали дыбом. Когда я спросил про железную дорогу и район нашего нахождения дед помолчал и ответил :
-Не слыхивал я Владислав про чудо дорогу. … Рази токмо , в былинах про такое сказывали, али потомки измыслят? Можо в Вологде (с ударением на второе «О») знают? Там купцы Новеградские, можо слыхивали что. -Ты мне вот что скажи, имя у тебя наше, язык наш, а не понять тебя. Одёжа странная, уда… …откуда? Уж не ведун ли, или колдун? –Усмехнулся Бурей в усы.
После этих слов, моё сердце упало в живот и запуталось в кишках. Какие , нафиг, Новоградские купцы, какие былины, какие ведуны???
-Нет Бурей, э-э-э, не знаю вашего отчества(дед в недоумении поднял брови), не ведун я. Обычный человек. А вы здесь откуда? Спросил я чувствуя как потеет лоб.
-Из веси мы. Тут недалече. Пойдём, гостем будешь! Ты нас попотчевал, не откажись и нашего угощения отведать.
Хоть и подозрительным мне всё казалось, но другой возможности выйти к людям у меня не было. А что? В деревне наверняка есть связь, или почта….! Там сориентируюсь и всё будет по плану. Ну не мог же я в прошлое попасть. Бред какой то.
Шли, минут десять вдоль, реки. Потом Бурей наказал Добряшке бежать вперёд , дескать нечего за взрослыми слушать. Тот мигом улетел вперёд, сверкая жёлтыми лапоточками , не взирая на тяжесть улова . Дед спросил:
- Что ныне на Москве?
-Да всё как всегда.
-Эт как жа?
-Пробки, нелегалы и всё такое…
Дед задумался и опять спросил:
- Сам то, на крест молишься?
- Крещёный, крест ношу, но и Триглава уважаю, ибо он истина от великих пращуров наших, выдал тирадой я. Не хватало ещё на дыбу из-за местных религиозных пристрастий попасть.
Бурей удовлетворёно кашлянул и произнёс:
-Эт я в тебе сразу узрел.
-Как же? Спросил я.
-По одёже вывернутой. Видать от лешего вывернулся. Усмехнулся дед. – Истые заботники греческой веры до пота молятся, крест на себя перстами накладывают, а всё одно пропадают в лесах. А увидел лешак одёжу изнанную, сразу понимает ,что правоверный славянин идёт и отпускает его, ибо свой он по духу…
Я огорошено спохватился, остановился и начал переодеваться. Какой, кокой славянин….?
Метров через сто лес начал редеть и мы вышли на огромный луг. Деревенька, в десяток бревенчатых домов , одной стороной смотрела к лесу, а другой на берег реки. На лугу паслись коровы, козы, где то раздавались звонкие удары молотка о железо. Лёгкий ветерок доносил запахи шлака, навоза, дыма, сена и чего-то вкусного. Всё выглядело как в современной деревне, только как то проще и, я перестал дышать, не было столбов и проводов. Я покрутил головой, точно, электричества нет. Спросить у деда какой год? А что мне оно даст? Это только в кино, герои помнят разницу лет и древних правителей. Школьная программа была очень давно.
-Бурей, а что свеи, лютуют? С надеждой спросил я.
-Бывает. Оттяпали нашу землицу и всё им мало. Ну да приде время и на них управа буде.
-А на Неве их не бивали, не слыхал?
-На Неве? Задумался дед. Не, не слыхал.
Меня начало колбасить. Что ж выходит, я влип в историю раньше 1240 года?
Захотелось курить. Я вспомнил соседа, который второй год, ремонтными шумами, создавал уют и себе и мне. Это было так здорово, так чудно. Вспомнился Вовка Пятёркин, к которому я так стремился и не попал. Похоже, о сигаретах пока лучше забыть. Тут за куренье колдовство пришить могут и на костёр отправить. Рука в кармане самостоятельно отпустила пачку сигарет. К домам шли молча. В нутрии меня, моё естество твердило что этого не может быть.
-Ты не хворый паря? – Спросил Бурей. – Бел как мука.
-Не дед Бурей не болен, просто устал малость. – Ответил я, а сам подумал что пожалуй надо побеседовать с психологом.
Бычьи пузыри на окнах домов, причём вполне современных рубленых домов, вгоняли меня в истерику. Появился Добряшка и ещё какой то бородатый мужик. Я не знал что говорить и когда меня повели к двери какого то строения , кто о долбанул меня сзади по голове. Теряя сознание я успел запомнить как меня уложили на сено и всё….
Продолжение следует.

Встреча.
Провалялся я не долго, во всяком случае, мне так показалось. Голова болела. Открыв глаза увидел только сено. Сел . Какая то соломинка ткнулась в порезанный палец, рука рефлекторно дёрнулась и с моих губ слетело шипенье.
- Во я попал! Едрёна корень!
Маленькое окошко на уровне человеческого роста давало не много солнечного света, но этого хватало что бы рассмотреть помещение в котором я находился. Этим помещением был обычный бревенчатый сарай.
Потирая затылок подошёл к двери, толкнул.
-Заперли клоуны ряженые! – Задохнулся от негодования я.
Расставив руки в стороны покрутился на месте, поискал глазами рюкзак. Нету, забрали. В голову опять полезли дурные мысли. А что если эти психи меня в жертву принесут? Не даром же у Бурея или как его на самом деле зовут, на шее всякие костяшки висели.
Проверил карманы. В карманах всё на месте.
-Ну вот тебе и кирдык! – Сказало внутри меня.
Мысли лихорадочно забегали.
-Не-е-т, живым не дамся. –Прошипел я прикуривая сигарету.
Немного подумав достал складной нож, затянулся и выпуская табачный дым, взглянув отрешённо на лезвие, потрошившее до этого только рыбу, подумал что вот и настала очередь человеческого мяса. От этой мысли всё внутри похолодело. Начало тошнить . Я глянул порезанный палец. На нём была маленькая кровавая точечка, растревоженная случайной соломинкой. Я сотворил кукиш сжал его
-Во вам ребята. Меня просто так не возмёш! -и увидел падающую каплю крови.

не большое продолжение
Постепенно бесноватые мысли начали приобретать смысл. Для начала нужно выбраться от сюда, да брёвна ножичком не пропилишь и башкой не прошибёшь. Задрав голову я начал изучать потолок. Потолка как такового не было. Вместо него поперёк помещения лежали две бревенчатые балки, а над ними, сходилась скосами ввысь, двускатная крыша. Всё было построено из дерева и это открытие давало шанс выбраться через кровлю.
Ухватиться за балку подпрыгнув было не возможно , но лишь взобравшись на неё я мог рассчитывать на побег через крышу. Все обезьяньи попытки влезть на потолочные перекладины ни к чему не привели кроме усталости. Я сел на земляной пол и начал скисать… Пол! Он земляной!
- Подкоп!- прошептал я и превратился в землекопа.
Разочарованию не было предела. Старые венцы уходили в землю, а на сколько, то одному богу известно. Уставший, испачканный в земле, одолеваемый мыслями о неизбежной кончине я искал выход, облокотившись о стену сарая и разговаривал сам с собой с закрытыми глазами.
Одно моё я сказало:
-Ну что, Монтекристо пластилиновый, не можешь даже из деревянного сарая вылезти, а узник замка Ив в камне дыру проделал.
Другое я ответило:
- Тык он с направлением лоханулся и попал к соседу измученным и в истлевшем рубище, а копал двадцать лет.
Глаза радостно открылись:
-Рубище, одежда! Вот выход.
Штаны с курткой были сняты и связаны, а после успешно перекинуты через балку. Немного покорячившись я взобрался на заветную перекладину и первым делом, развязав одежду, начал натягивать изрядно помятую куртку. Ликуя от счастья приближающейся свободы, мой слух не сразу различил приближающиеся на улице голоса:
-Успокойся Ладушка, нешто Горын не знает, как по темечку приголубить? Чай не первый год куёт, и завсегда удар рассчитывает. – Увещевал кого- то голос Бурея.
-Хоть и ведун ты Бурей, а всё одно как все мужики телёнок . Зачем велел Добряшке Горына предупредить? У того ж силища бычья.- С переживанием и аханьем звенел, отчитывая Бурея, женский голос. – А вдруг у него, как говорит Володимир, «крыша поедет»?
- Да я легонько, полешком в кожу завёрнутым. – Винился третий, басистый, густой голос.- Ни куды крыша его не денется. У Володимира же не делась, а наоборот поправилась. Он давича сам говорил….
От этих слов я оторопел:
- Крыша поедет? Выходит я дома, в две тысячи тринадцатом? Ну слава богу! Хоть какое- то облегчение.
В этот момент двери распахнулись и в сарай зашли Бурей, бородатый коренастый мужик и миловидная женщина. Одежда их была в одном стиле, в средневековом.
- Ну и иде он горемычный? Куда гостя дели пни косматые? Ох, да он нору копал, хотел землёй уйти сердешный. – Причитала женщина.
У меня опять помутилось в уме и я крепче ухватился за балку, что бы не брякнуться под ноги своих похитителей. Нападать у меня уже не было желания. Хотелось убедить себя в том, что это всё дурной сон и побыстрее проснуться. На звук моего шевеления все трое повернули головы.
Глаза их расширились. (Я потом представлял себе эту картину. Сидит на корточках, под крышей , мужик тридцати шести лет от роду, сидит на балке ухватившись за неё же, измазанный в земле, без штанов, но в куртке и в ботинках, глаза бешено-перепуганные, в руке небольшой ножичек. Жуть! Тут даже психиатр не сразу диагнос поставит.)
- Точно, крыша поехала! Доигрались, лешаки бородатые! – Жалобно промолвила женщина.
- Владушко, соколик, ты что там творишь? – Спросил Бурей тихим и добрым голосом.
В голове всплыл ответ из мульта «Жил был пёс»:
- Птичку ловлю. – Оторопев съехидничал я вытаращив глаза.
- Вот Горын, зри деяние рук своих.- Всплеснула женщина.
Коренастый бородач попятился :
- Не может того бысть Ладушка. Да я ж его легонько… да как жа так?.
- Ты слезал бы Влад, неча как циплок на насесте сидеть. Пойдём в дом, молочка попьёшь, каши поешь, хош ушицы щучей, а хош говяжей . Чай солнце за полдень, пора и потрапезничать. – Добродушно проговорил Бурей.
Тон моих собеседников подействовал успокаивающе. Моё тело, чувствуя усталость, само спрыгнуло вниз и больно саданулось задом о земляной пол.
Сидя на земле и таращась на, участливо присматривающихся ко мне, людей я тихо спросил:
- Люди добрые, какой сейчас год?
-Шесть тысяч шесть сот восемьдесят восьмой от зарождения мира. – Произнёс степенно Бурей.
- А по вашему, тысяча сто восьмидесятый, от рождества Христова.- Добавила Женщина улыбаясь.
- По чьиму по нашему? – Отрешённо спросил я.
- По твоему с Володимиром. – Уточнил, улыбаясь бородой и глазами, Горын. - Порядок у тебя видать с головой.- Порты то одень - уже веселее усмехнулся он.
- А кто такой Володимир, у которого крыша поправилась? – С безразличием спросил я натягивая штанину.
- Так друг твой , который тебя и пригласил. А я жена его Лада. – Улыбнувшись ответила женщина.
Я так и остался в одной штанине:
- Вовка? – Воскликнул я . – Ну Пятачина , ну я ему, да за такой розыгрыш я ему руки не подам, ну блин, у-ух! – Вылетело из меня негодование.
- Какие уж тут игрища, да разыгрищи? – Пробурчал Бурей.- Всё взаправду. – Он поначалу тоже не верил.
- Во что не верил? – Осёкся я.
- Пойдём ка в дом. Володя вернётся сам тебе и расскажет, он же тебя встречать пошёл. Ныне третий день, должен вернуться . Он ить третий год тебя встрянуть ходит,... в заветный час, да в заветное место... и по трое дён тебя ждёт .- Уже веселее прозвенела Лада.

Ну вот, набросал маленько, по быстрому, без коррекции чо?... Уж как получилось не знаю...

"щас как напишу!" Дом, в который меня привели, показался обычным деревенским. Печь с лежаком, загнетком, плитой и всем полагающимся, сундуки, добротный стол…. Только вот лавки вдоль стен, вместо стульев и табуретов, смотрелись не привычно. На стенах висели деревянные полки, шкафчики, мелкая утварь.
- Печка у Вас знатная, - обратился я к Ладе устало.
-Да, теперь тут у всех такие, - улыбнулась она, - Володя сам и избу и печь ставил , а потом и люд из Гудошной веси начал рядом строиться, да перенимать мужнины умения, так наш хутор превратился в весь. Нака вот выпей,- Лада поставила передо мной ковш с каким то питьём.
- Не уж-то Вовка сам и дом, и печь сложил? – безразлично спросил я и порядочно отхлебнул.
-Измыслил сам, а мужики Гудошнинские руками да могутой помогали. Да и как не помочь, ежели он ихних увечных лечил.
- Каких увечных? – хмелея спросил я, вподая в сонливость.
-Третьего лета мужи Гудошные на торжище за солью ходили по реке, а до этого, в тех местах, ватага новгородская на ушкуях погуляла, да местных охотников на рухлядь обобрала до нитки и посекла, ну а те на волоке на наших и отыгрались. Выжившие говорили что их за новгородских приняли, орали вот мол вам за наших… еле отбились. Как та-ак?- всплеснула руками хозяйка,- ведь ушкуйники и сброей и одёжей побогаче выглядят, - вздохнула Лада. – Все кто выжил и были увечные. Еле до веси добрались. Из четырёх расшив две до дому еле дошли. А потом на весь черемисы налетели, пожгли, да пограбили. Народец то, кто в лесу, кто на болоте попрятался. Защищать было некому, у мужей раны свежие ещё не зажили. На наш хутор тоже тогда четверо черемисских воев вышли. Я чуть запереться успела. Муж троих стрелами побил, а одного рогатиной угомонил, но тот ему тоже бок порезал. ..-Уж я плакала тогда-а. Потом от черемисов послы приходили, замирялись, откуп приносили, мол тех татей наказали……
Толи напиток подействовал, толи нервное напряжение прошедших часов, а скорее всего и то и другое, но я начал отключаться. С квозь дрёму слышался приятный женский голос рассказывавший мне про моего друга Вовку "Пятака". Потом всё стихло. Я спокойно спал.
Наступил вечер.
Проснулся я от топота ног и голосов на ступенях дома.
- Где? Где он?- Громко спрашивал знакомый голос Пятака.
-Спит, не ори оглашенный- отвечала Лада, - за столом уснул. Чуть умом не тронулся сердешный, тык я ему хмельного на травах подала, он и уснул.
-Некогда Ладушка! Беда! Горын, собирай мужиков! - Раздавался голос Вовки.
Я бросился в дверь, но кто-то дёрнул её снаружи и моё тело вылетело в сени сбивая с ног Вована.
-Здравствуй Влад, здравствуй дорогой, вставай друже, обниматься будем потом! Ты уж меня извени и давай вникай в обстановку. Ватага с низу рекой идёт, вроде Буртасы, около полусотни, можт поболе малость, все оружные, на двух лодиях. Ща в полдне от нас стоят, можт отдыхают, можт ждут кого. Откуда взялись сам не пойму. Они тут вроде никогда не появлялись. Да что я тебе рассказываю, ща сам всё узнаешь.
-Кто идёт? – окончательно проснулся я.
- Не знаю точно, но мерянский охотник сказал что брони у них буртасские, что прибрежные селения грабят. Идут скоро, особо не задерживаясь. Эх, елы-палы! Говорил я мужикам, что крепостицу надо ставить, да не успели…- поднимая меня сокрушался Владимир.
-Какой охотник, что ставить? Вовка, мы в прошлом да? - Ошалело спросил я и поспешил за другом на улицу.
Володька обернулся, взял меня за плечи, посмотрел в глаза и выдержав паузу тихо ответил:
-Да Влад, в прошлом и я не сошёл с ума, и мы сново собираемся с тобой на пострелушки, но на выживание и с .... Он замолчал.
-С чем? - Выдохнул я.
-С понажовщиной, Влад.- Обрушился громом тихий ответ.
События начали развиваться с огромной быстротой. Я уже верил что попал в прошлое, но в то что здесь сейчас творилось верилось с трудом. Народ, сходился к центру селения, и кучковался вокруг Горына. Как выяснилось потом, Горын был бывший черниговский ратник и единственный кадровый военный , а так же преподаватель НВП(начальной военно подготовки) и профессиональной военной подготовки в веси. Кузнечил по совместительству.
Народу собралось человек шестьдесят. Боепригодных было не много, десяток мужиков как я и постарше, да десяток лет двадцати-двадцати пяти, остальные подростки разных возрастов, бабы да старики под стать Бурею.
Горын, по быстрому, разогнал лишних, раздав им указания, а остальных пригласил в свой дом на совет.
Вовка положил мне руку на плечё и подбодрил:
-Пошли, пошли. И тебе тут работа найдётся.
Совет длился не долго и не громко. Всё это время я сидел на краю лавки и внимал говорящим. Решено было отправить в ночь разведку, а вокруг веси снарядить часовых в секреты. Это поручили молодым охотникам во главе с опытным Кириллом .
- Ага, - подумал я, - тут и крещёные есть. Мало того, этот Кирилл ещё и заведует Развед-отделом. Значит в плане религии тут мир и дружба….
Сидевший у печки Бурей прокашлял, все повернулись к нему.
-Детишек малых, да баб ко мне в лес отправьте, да в провожатые пяток отроков оружных отрядите. – Друже Кирилле, дай на это дело троих сынов твоих, хоть и юны они ещё, но в ночном лесу аки совы, да и стрелы мечут не хуже взрослых. – А ты Любим своих двух чад дай. Те тоже лихие лесники.
Кирилл и Любим тут же ушли, а Бурей обратился к Владимиру:
-Твоего гостя мы не знаем куда применить, поэтому решай сам.
- При луке будет, - кивнул Бурею Вовка и добавил, - втянется, а там посмотрим.
- Добро! – Встал из-за стола Горын.
Все быстро и тихо разошлись.
Володька потащил меня к себе. Дома Лада собрала какой-то скарб и одевала двух детишек. Вовка сел на корточки к детям, улыбнулся и сказал:
-Ну что воробышки мои? Охраняйте мамку то. Хорошо?
- Хорошо, тятя, - ответил старший малец.
-Тятя, а когда ты к нам придёшь? – пискнула девчушка.
-Когда-когда!- Начал учить сестру малец, - когда головы ворогам посечёт, тогда и придет.
У Лады покраснели глаза.
- Береги себя Володенька. Береги для нас, любый мой.- В её голосе послышался срыв…
Я вышел в сени и закурил в раскрытую дверь, облокотившись на притолок. В моей голове был полный сумбур, к горлу подступил комок. Тут даже дети знают что батя идёт головы рубить врагам и это нормально, а у нас "Ну погоди" запретили для показа малым детям... Возникшую обиду за прохладную встречу, я выбрсил из головы, потому что только сечас понял за что Володька готовился стоять и если понадобиться умирать. Я чувствовал переживания друзей и завидовал их чувствам друг к другу. А что со мной дальше будет? Захотелось вдруг себя пожалеть...
Лада с детьми вышла и торопливо пошла к назначенному месту. Мне хотелось ей сказать что-нибудь доброе, но в голове не родилось ни одной подходящей мысли. Проводив её взглядом я вернулся в дом.
Вовка уже обряжался в кольчугу:
-Одевайся Влад, сбруя на столе – и он кивнул на воинские причиндалы.
Володька помог и объяснил что к чему, поэтому одевание было не долгим.
-Я лук с собой привёз, - заикнулся я.
- Какой?
- Бер, плечи на семьдесят два фунта.
- Пойдёт.
- Только стрел у меня нет.
- На вот, сам делал, – Вовка достал из сундука берестяной тул набитый стрелами, - тридцать штук, я ими с местного лука, килограмм на сорок пять, стрелял. Думаю тебе подойдут. Только под хвосты обмотку подгони.
Минут через десять хвостовики садились на тетиву плотно.
-Пошли. – Посерьёзнел Володька и улыбнулся уголками рта.
- Пошли. – почувствовал я его состояние и наверное немного побледнел. В этот миг мне очень сильно захотелось жить.
На улице было тихо. Дальняя разведка давно ушла в поиск, ближняя слившись с темнотой растворилась в лесу. Весь жила ночной жизнью, по своим правилам и правилам леса, по людским законам и законам природы.
Мы сидели в загоне для коров и наблюдая за улицей сквозь щели строения, тихо беседовали. Время тянулось мучительно долго. Я поведал Вовке свою историю, он мне свою рассказал, как Бурей открыл тоннель времени, что он Вовка туда попал когда искал домик на продажу. Как он угрожал арестовать всю весь Гудошное и сдать куда следует, как бросился на Горына, выхватив у мальчишки тренировочную рогатину, а тот увернулся и голоменью меча влепил Вовке по лбу до потери сознания. Хорошо что Бурей вступился. А потом у него «крыша ехала» и опухали мозги от не желания верить в происходящее. …
Среди ночи в лесу ухнул филин, ближе к деревне застрекотала белка. Вовка шикнул. Напряжение росло. У меня начался мандраж, сердце колотилось очень громко и казалось заглушало все звуки в округе. Что ж, у хорошего бойца, всегда перед боем понос.
Вовка тихонько коснулся моего плеча и я понял что это сигнал к вниманию.
По веси двигались тени. Я насчитал четыре силуэта, причём появились они попарно и с разных сторон. Я шевельнулся, Пятак сжал моё плечо. Ещё минут пять не прошеные гости шныряли вдоль домов, потом всё затихло, через некоторое время прострекотала белка.
- Расслабься пока. – Тихо сказал мой приятель. – Ща будем новостей ждать.

Через некоторое время напряжение спало. Я начал осмыслено различать звуки. Вот где-то корова вздохнула, вот ещё какая-то скотина топнула в хлеву...
Сырая прохлада ночи забиралась под одежды и выгоняла тепло, вызывая мелкую дрожь. Краешком глаза я уловил какой-то блик и прильнул к щели. В ночном небе, чертя огненные полосы, загорались и тухли падающие звёзды. А я и забыл что уже конец августа. Говорят, что август - месяц падающих метеоритов, но он, скорее месяц гибнущих звёзд. Вспышек было намного больше, чем в моём, современном времени, видимо до нас их сгорело огромное количество, а нам остались крохи.
-Небо видал? – Шепнул я Вовке.
Он промолчал, но его кивок был уловим.
В стороне реки послышалась возня и лёгкий плеск, погодя прокрякала утка, ей вторила другая. В лесу опять коротко стрекотнула белка, а за ней ухнул филин.
У меня возникло чувство беспокойства:
-ВовкО, ты слыхал что б белка ночью стрекотала?
-ВладкО, а ты вообще слыхал, что б белка с утками и филином по ночам беседовала?
Я выдохнул …
- О-тож.- подытожил дружок с тихим смешком.
- А что ж собаки молчали?
- Бурей увёл.
Вскоре раздался шорох, причём возле нашего укрытия. Волосы под шлемом встали дыбом, показалось что, натянулся подбородный ремешок.
-Ну шо вы тут браты, скучаете, порты ещё не замочили? – шёпотом, вползая к нам, проговорила тень, трясясь от смеха.
-Данила, ты?- Убирая нож ахнул мой товарищ. – Тыж в дальнем дозоре был?
-Тык был и уже назад обернулси-си-си. – Смеясь шептал парень.
-Впредь упреждай на перёд, а то я тя чуть не зарезал! – Прошипел Володька.
Данила пискнул мышью:
-Так годится? Ладно не серчай, - перестал трястись Данила, - меня Кирилл до Горына послал, а тот велел всех оповестить. -Одна лодья, с тремя десятками воев, крадётся по Кубене к нашему плёсу. Тихо идут, видать вёсла чем-то обмотали, ишшо два десятка воев берегом идуть, все доспешные . Наши и тех и тех доглядывают. Вторая лодия встала в пяти стрелищах, на том берегу Кубены, там ещё у них десяток остался, полон стерегут.
- А что на нашем берегу случилось. – Тихо спросил Владимир.
- Да засадные хлопцы, четверых ихних, возле наших расшив, повязали , да одного невзначай зарезали. Они челны пытались увести, видать мало им двух лодий то.
Мне опять стало жарко. Что значит невзначай зарезать, спросил я себя. Выходит и меня так же и кого угодно. Ну и времена-а.
-Что порешили? – Спросил Вовка.
- Как высадятся, наши у берега их пропустят, солому за спинами подпалят и по краю зайцами до вас, а вам по свету противников легче стрелами забросать будет, мы пешцев у леса встрянем. Горын наказал, чтоб сдуру в сечу не лезли, бо покрошат. Ща к заслону переползайте, там уже наши схоронились. Ежли татей стрелы не остановят, то отбегайте к избам, там Горын и други их в мечи примут, а вы пособите. А твой щит иде? – Шепнул Данила.
- Сижу на нём. – Тихо ответил я.
- А-а! Эт ты знатно удумал. Налетит хто, щитом прикрыться не успеешь. Одна задница на щите и останица,
во всей своей красе
и мыслей в ней не будя
о девичьей косе. – Затрясся в беззвучном смехе парень и ужом исчез в темноте.
Не знаю, покраснел ли я, побледнел ли, но под ложечкой, от стыда засосало.
Вован, видимо почувствовав моё сметение, шепнул:
- На Данилу не дуйся, он и рубака дай бог каждому, и на язык остёр, даже Бурея иногда цепляет. Меня по началу, цеплял часто, я злился, а потом разглядел душу его. Он чужое горе как своё воспринимает. На людях всегда весел, а один всегда в думах да в грусти. Ладно, хватит шептаться, пошли.
Проползти сто метров, до так называемого заслона, оказалось для меня мукой. Я никогда в жизни не предполагал, что буду ползти в средневековом доспехе, в наручах и поножах, со здоровенным тесаком на поясе, с луком и стрелами, со щитом на спине , по достаточно высокой траве на стрелковую позицию. Заслоном оказались расставленные в траве бочки, причём без соблюдения какого либо порядка, где по две, а где по три в ряд, тут же были разбросаны пучки соломы. По сути это был не заслон, а временные укрытия для лучников, хаотично расставленные на лугу для запутывания вражеской разведки, догадался я. Между ними валялись калитки от изгородей, доски и даже пни. Тут мы и заняли оборону, все по своим укрытиям, за своей бочкой. Началось томительное ожидание.
Долго ждать не пришлось. Минут через десять пятнадцать от реки донёсся лёгкий шум. Прокрякала утка, ей отозвалась другая.
В ночной тиши скрежет ладейного днища о прибрежный песок, отозвался мурашками по спине. Шорох множества ног приближался, слышалось густое дыхании людей идущих убивать. В ночном воздухе стал ощутим запах пота и будущей крови. У меня прослабли колени и в этот момент за спинами противников полыхнули четыре соломенные копны. -…Киев бомбили, нам объявили, что началася война… - Вставай страна огромная!..– пронеслось в голове.
Меня обуяла дикая, первобытная злость, которой я раньше не испытывал. Она пьянила и требовала жёстких действий.
Стрела плотно села на тетиву. В ста с лишним метрах от меня, подсвеченный четырьмя кострами, на нас бежал враг. Послышались хлопки тетив, и я впервые отправил стрелу в человека, в людей которых не знал, которые шли чтобы забрать мою жизнь.
Мандража не было, рядом щёлкали, позвякивали, похлопывали тетивы, сливаясь в какой то ритмичный аккомпанемент всему происходящему. Я был частью этой убийственной музыки, я был музыкантом этого кровавого оркестра, я чувствовал, что посылаю смерть .
Стрела за стрелой уходила в противника, тот взялся в щиты и превратился в непробиваемую стену. Теперь посыпались стрелы на нас. Стреляли с ладьи, причём довольно результативно. Шмелиное гудение пролетающих мимо стрел вызывало холодок в желудке. У нас появились раненые. Наши ответили и похоже не без успеха, ибо послышались крики боли. Мы продолжали обстреливать противника. Где-то с лева в лесу раздавались крики и звон железа. Похоже, шутник Данила с товарищами, сшибся с лесным отрядом ночных «гостей».
Костры затухали, по лугу разнёсся дым, пепел и запах гари. Ночная тьма опять укрыла нападавших.
Противник, с рёвом, пошёл в атаку. Кто-то дал команду отступать.
-Пепел, айда к домам!- Крикнул Вовка.
- Ща!- отозвался я отпуская тетиву, видя как зарылась в траву завывшая тень. –Пепел стрельбе не мешает!
-Пепелац, дибил, быстрее! Вла-а-д!- Раздирая горло орал Володька.
- Я пришёл в себя. Пепел и Пепелац были мои клички, придуманные Вовкой ещё в молодости, по моей фамилии Пеплов.
- Пятак орал благим, умоляющим матом.
Я метнулся на голос. В щит висевший на спине что-то сильно ударило. Падая в траву пришла мысль : - Всё кранты.
Чужие руки потянули за одежду. Моё тело рванулось что было сил. Из глотки вырвался отборный мат и лук, зажатый двумя руками прошёлся по ногам противников, потом по головам не нанеся особого вреда, а потом на летел на чей-то, умело подставленный меч и развалился на две половины. Рука дёрнулась к поясу за тесаком, а голова тут же получила сильнейший удар. …Уходя в забытьё я услышал как лопнул ремешок шлема и тот слетел с головы. Что-то тёплое залило лицо и наступила темнота.
Занялась зоря, травы окутанные туманом, прогибались от капель росы и была бы идиллия, ежели б обезумевшие люди не резали друг друга, оди защищаясь, другие нападая…
Я лежал залитый кровью и серое небо смотрело на меня сквозь клочья тумана. Я чувствовал как промокшая одежда холодила тело, я слышал шум битвы и он мне казался не нужным и мешающим. Придя в себя, захотелось встать, но любое шевеление вызывало приступ сильной головной боли с тошнотой, что вызывало физические муки. Иногда я проваливался в забытьё , а иногда приходил в сознание чтобы отключиться…
Очнулся я на полу, укрытым шкурами. Из одежды на мне была русская льняная рубаха да повязка на голове. Башка тихонько ныла, во рту тоже было погано и болел язык. Рядом слышались стоны и причитания. Кто-то матерился. Открывать глаза не хотелось, боясь спугнуть приятную усталость и вызвать головную боль, но глаза всё-таки открылись, не смотря на слипшиеся ресницы.
Несколько женщин обходили лежащих, как и я на полу, раненых. Кому то делали перевязки, кого-то чем-то поили. Прям прифронтовой госпиталь, подумал я и приподнялся на локтях. Кто-то позвал Вовку, тот появился хромая на костыле, весь в синяках с ковшом в руках.
- Ну что живой?- обратился он ко мне, - на ка испей.
Я с жадностью приложился к воде и отдышавшись, с трудом ворочая языком спросил :
- Что с ногой?
-Бог миловал, скоро заживёт.
- А что со мной? Долго валяюсь?
-Сотрясение, рассечения и ушибы тканей, прикушенный язык, ну и синяки да шишки, ибо побегали по тебе изрядно. Можно сказать повезло. Валяешься часов десять. Рассечение на твоей башке я зашил, а надо было наоборот глубже проковырять, что б впредь исполнял команды. Ладно, отдыхай. Потом потрандим, мне к Даниле надо.
- А что с ним?
-Когда вторую лодью взяли, он помогал павших да раненых подбирать, а потом один по лесу железо да стрелы искал, ну и на пятерых недобитков нарвался. Хоть сам порядком помятый, да подраненный был, но троих положил, а ещё с двумя уже не сдюжил… -Благо парни Любимовы авангардом от Бурея возвращались, они, долго не думая, вогнали супостатам по стреле под глаз, а Данилу с топорком в лопатке и сломанной кистью ко мне на руках принесли.
Остаток дня я провёл в думах и посильной помощи раненым. Кому воды приносил хромая всем телом, а из под кого убрать надо было, тоже не брезговал. Ночью спал беспокойно. Сны, сны, сны, да все разные, тяжёлые.
Утром появился Бурей. Всех обходил, прислушивался, Вовке советы давал, а тот к моему удивлению соглашался и просил потом помочь. Бурей не отказывал.
Старик не обошёл вниманием и меня.
- Как хвори Владислав? –Спросил ведун.
-Уходят , дед Бурей. Уже бегаю.
- Да видал я, како ты с ковшом телепался , переваливаясь, яко утка на льду . Знатно по тебе посигали. -До дому не тянет?- серьёзно спросил он.
Я понял, к чему клонит Бурей и ответил:
- Нет, Бурей. Позвольте я у вас ещё поживу.
-Значит любо тебе наше гостеприимство! - Старик удовлетворённо кивнул и удалился к раненым. Я проводил его взглядом и откусил яблоко…. Кислятина-а-а…….
Через пару дней я был почти огурцом, с редкими болями в голове. Поселили меня у бабы Меланьи . Бабуся была добродушная, но ворчливая, а по разговору напоминала кино-Бабу-Ягу в исполнении Миляра . Меня это очень веселило и подталкивало на общение в стиле героя кино- сказок Иванушки. Когда я её спрашивал что сделать по хозяйству, она говорила что ныне я всё вытрудил и должён итить гулять:
-Мужи в твои годы уже детей рОстят, а тебя из дому под вечер не выгнать!
Мне так и казалось что она добавит : -чуфыр-чуфыр…
Я целовал её в морщинистый лоб, а она тыкала мокрой тряпицей в мой лоб и называла недорослем, улыбаясь почти беззубым ртом.
По утрам я начал стрелять из слабенького лука, дабы вернуть помятому телу былые качества. Лук одолжили мне меньшие сыновья Кирилла, близнецы Алексий и Андрей. Они оказались друзья Доброшки. Все три друга, после утренней рыбалки для лазарета, с серьёзным видом учили меня обращаться с их луком и я им подыгрывал.
Потом я помогал бабе Миле, а отделавшись заходил к Вовке, проведать его и раненых. Как-то заглянув к выздоравливающему Даниле, я опять нарвался на его колкости, но благодаря этому я заговорил с барышнями, а они со мной.
Он сидел на лавке в одних портах, с перебинтованным торсом и рукой в лубке.
- Будь здрав Данил! –Приветствовал я .
- И ты не хворай Влад! Ты шож это свою одёжу не забрал, и баб смущаешь?
Я спохватился:
- А где она и почему смущаю.
- Бабы-ы, - крикнул хохмач закашлявшись, -добрый молодец Владислав за одёжей пришедши, неситя. – Только порты они тебе нипочём не отдадуть..
В помещении воцарилась тишина. Стонущие перестали стонать , мухи перестали жужжать. Мужики, бабы, девки помошные, Вовка – все замерли.
- Почему? – Оторопело спросил я.
- Да потому шо с переду, на портах твоих, цепь золочёная обнаружена.
- Так то не цепь, то застёжка такая, замок «молния», - не смело отозвался я.
-Тык, а я про шо? Это ж какое добро в портах нужно иметь, что б под замком его хранить и молыньёй боронить, - быстро нашёлся он,- все вои видали как вороги тебя навзничь положили, а потом отскакивали, видать ты их молыньёй поражал, – предположил Данила, - али добром, што под замком в портах было? - закатил глаза в догадке весельчак.
Средневековый, созданный Володькой, лазарет взорвался от хохота. Где-то упала посуда. Люди смеялись до слёз. Тяжёлые лежачие корчились от смеха, а Вовка, со слезами смеха на глазах, пытался их успокоить. Бабы и девки, закрыв лица ладонями, тряслись в истерике. Кто-то хлопал меня по плечу, женщина, принесшая мне одежду, тряслась от смеха упёршись головой в другое моё плечё. Я, поддавшись общему настрою, хохотал вместе со всеми, и только бледный, выздоравливающий Данила, глядя на меня, добродушно улыбался изредко потрясываясь. Напряжение прошедших суток было снято и я почувствовал что стал частью этой веси.

…Ступая по стёжке новенькими поршнями, примотанными по онучам кожаным ремешком, моё естество ликовало. На мне были порты, рубаха, пояс, нож, во общем всё как у всех. Именно у всех, так как с ножичком тут ходили и женщины и подростки. Как же в этой одежде легко и приятно ходить! Сколько потеряли мы современники, поддавшись веяньям моды! Вспоминая, содрогаюсь. Уф!
За прошедшие, после нападения, две недели я освоился почти полностью, даже успел поругаться пару раз, но не серьёзно, а так, поспорил по соседски.
Со мной здоровались встречные, я уважительно отвечал на приветствия. Молодые девки смущённо краснели и отворачивались хихикая и шепчась, зрелые женщины вызывающе улыбались, здоровались, а иногда подковыривали. Я подыгрывал, мы расходились смеясь и передавая здравицы друг другу и родственникам.
Ноги несли меня к Пятаку. Возле дома ко мне подбежали, протягивая руки ,Вовкины карапузы Мишутка и Дашутка.
- Здрастя дядька Влад! - Закричали они наперебой.
- Здравствуйте птенчики, здравствуйте Владимирычи, здравствуйте Пятаковичи! – ответил я подхватив их на руки, - где ваш тятя?
- Та-а-м! – закричали они, указывая пальчиками во двор, и ухватили меня за уши.
- Ах вы, сорванцы, мелочь пузатая! – шутливо ругнулся я, спустил их на землю что б шлёпнуть по задам.
Пузатая мелочь, с визгом рванула в рассыпную и засунув пальцы в носы, начала из даля, хихикая, показывать свои языки и корчить рожи.
- Ну, все в отца! – громко сказал я, протягивая руку Пятаку.
- Ага, особенно вон та кудрявая! – Сказала с порога Лада, вытирая руки о расшитый ромбами, да свастиками полотенец, - Здравствуй Влад,- она палец глубже суёт, потому и похожа, от я им – уже серьёзнее добавила мать.
Детей как ветром сдуло. Мы засмеялись.
- Проходи в дом.
- Та не, давайте на улице посидим. – Предложил я.
Я вот что думаю Вовко, - медленно начал я, - Кирилл давеча говорил, что скоро мясозаготовки начнутся, оленина там, лосятина, кабанятина…
- Ну, верно. К чему клонишь то?
- Он говорит, что зверя лучше бить с двадцати, двадцати пяти шагов не больше, но близко не всегда подойдёшь….
- Ну и что?
- А я предложил с сорока – пятидесяти и более, а он в ответ, мол у лося шкура ого-го …
- Ладно, беседуйте, - Лада пошла в дом.
- Да не тяни ты! Говори, чего затеял, - не выдержал Вовка.
-А ржать не будешь?
- Нет! Говори!
Я закурил:
- Хочу лук современный сделать, для охоты.
- Тьфу ты! Тут не смеяться, а плакать надо! – Махнул рукой Вован, - Пепелац опять гравицапу из башки потерял! Неужели ты думаешь, что тут можно сделать толковый блочник?
- Нет, думаю, что здесь можно замастырить нормальный рычажник! – мой указательный палец ткнул в небо, - блоков нет, лишь пару дверных петель, -выпустил дым я, - понял, Пя-та-чёк? – засунул его за пояс я.
Пятак хлопнул глазами, положил ладонь на темя, замер на миг в задумчивости и пригладив волос ко лбу хлопнул ладонью по колену:
- А ведь точно! Только что с релизами и прочим обвесом?
Теперь удивился я:
- Да на хрена они нужны?!
- И то верно, делай!
- Вот за этим я к тебе и пришёл. Ты машины ремонтировал, кости сращивал, давай размеры продумывай, а я плечами займусь. Первый пробный сделаем.
- Давайте ка мыть руки и все за стол, пора уж! – пригласила хозяйка.
Я было отказался, но Вовка похлопал по плечу и подтолкнул:
- Пошли, пошли! Пока экология чиста надо пользоваться.
Обед был замечательный. Густой куриный суп с репой просто отпад. Как говориться «ум отъешь и жопу в кровь исчешишь» так вкусно.
После трапезы Мы с Вовкой пошли в сарай, где у него была мастерня, и там начали обсасывать будущие луки.

Через пару дней, Володька выдал чертёж качающихся деталей и их крепежа.
Вечером, после огородных трудов, мы вдвоём направились к Горыну.
На пороге нас встретила его жена, женщина лет сорока пяти:
- Будь здрава хозяюшка! – Склонились мы,- нам бы Горына повидать.
- Горы-ыня, до тебя пришли! Не громко позвала она мужа, - Входитя гостюшки, - пригласила она нас.
Горын появился вытираясь полотенцем и поприветствовав нас кивнул на лавку. Мы уселись. Я впервые внимательно его рассмотрел. Он был в рубахе на выпуск, рукава засучены выше локтей, в кожаных тапках. Крепкие натруженные руки были обвиты венами и исчерчены шрамами, сухая, но мощная шея тоже несла на себе следы военной молодости. Мужик за пятьдесят, а выглядит как скала. Не даром имя своё носит.…
- Младушка, подай что на стол. – Просительно пробасил хозяин.
В сенях громыхнуло и охнуло, Горын метнулся на оханье и внес в горницу в одной руке жену, в другой кадку с водой.
- Да шо-ж ты не сказала Младушка? – С укором запереживал Горын, - рази можно такую тяжесть ворочить то?
Та виновато улыбнулась.
Мы с Вовкой, понимающе, переглянулись. Горын то с Младой, вон чё…. Скоро пополнение будет.
-Ну байте голуби, с чем пожаловали. Сел на лавку старый воин, поставив на стол холодный пирог и хмельное.
Вовка коротко рассказал нашу затею.
- А-а-а, Кирилле мне шо-то говорил о вашей затее с сумлением. – Задумчиво проговорил Горын.
- Вовка развернул перед ним лист бумаги бересяные рулончики с карандашным и чертежами, на что я вытаращил глаза.
Кузнец сосредоточено начал изучать чертежи придвинув ближе свечу. Мы нетерпеливо ерзали на лавке, попивая из ковшей и заедая пирогом с картошкой и луком. Время шло, мы черпнули ещё.
Я попытался вставить свои разъяснения, но бородач наконец ухмыльнулся в усы и выдал:
- Мудрёно. Это что ж выходит, с этого лука дитя сможет стрелы метать, ежели по началу, тетиву стронет?
Лёгкий хмель вылетел из головы. Мы с Володькой, от удивления, перестали жевать.
- Только тяжёл лук то выйдет. – Продолжил Горын. – Бо плэчи его надо делать булатные, а у нас никто булат не куёт.
- Ну а петли скуёшь?
- Всё сделаю. Сверлом пройду, подгоню и этотго, ну як его, а-а(!) -люфта не буде.
- Всё Горын, будь зрав, чертежи оставляем, куй. – Попращались мы и ошарашенные вышли.
Небо начинало сереть. Мы шли и восхищались светлой головой бородатого война-кузнеца. Я остановился, потому что понял что меня терзало :
- Володь, а картошка откуда?
- В пироге то?
- И в супе у тебя дома!
- Так это я завёз. Я ж по указаниям Бурея ловил момент открытия двери времени и бегом в ближайшее сельпо за покупками и за разеткой для телефона для СМС тебе. Поэтому свёрла, механические дрели три штуки, полотна по металлу, картошка и многие мелочи, вот бумага и что можно унести в рюкзаке это я припёр.
- Так вы должны были стать тут все богатеями, на картошке то…
- Должны, но не так быстро. Я ж картофель носил не мешками, а по паре кило, что бы и на другое в рюкзаке место было. Поэтому картофана тут, на продажу, пока нет, но для себя, разнообразить стол, хватает.
- А Горыновский «ЛЮФТ»?
- Эт он от меня перенял.
- Да у вас тут коммунизм! – Засмеялся я.
- Что-о ты!- Ухмыльнулься Вовка как герой Куравлёва в «Афоне»
И мы врезали «В тёмном лесе, в тёмном лесе».
Следующий день был посвящён плечам будущего лука. Перво наперво я потытался распидалить Вовку на пластик:
- Володь, можт мы мотнёмся домой, ну в смысле в будущие, в смысле к нам,
хапним стеклотексталита, а ели повезёт ламинат лучный урвём. А?
- Не выйдет Влад. Во первых в сельпо нет подобных материалов, ехать искать по области опасно, мало ли дверка закроется.
- Ну тык Бурей откроит.
- Теперь четыре года не откроет. Понимаешь, у этого прохода расписание есть, четыре года открывается один раз в год, на три дня, а следующие четыре ни-ни, - объяснил Вовка, - так что мы теперь тут на четыре года, без связи с будущим сидеть будем.
Мне стало не хорошо:
- А Бурей?…
- А что Бурей? Он не изобретатель, а , по местным меркам, учёный и хранитель тайных знаний. Как то при беседе он обмолвился, что ещё две двери есть, но он их ещё не вычислил. В нашу дверку то он сам нырял… ещё до меня, - Володька задумался и с горечью продолжил, - да сразу попал на подпившую компанию . Во общем они пьяные были, бутылки да банки валялись, срач кругом... Он как из воздуха появился, а наши ему, мол ура Дед Мороз и все проявления пьяного дерьма. Ему налили, пытались заставить выпить. Дело до драки дошло. Он сначала их словом вразумлял, потом когда ему попало и ножи появились, отметелил всех посохом своим и нырнул домой. Теперь ему в будущее не хочется. Я же слышал в Харовске историю про белого лешего, который с палкой по лесу ходит и всех колотит, а потом сюда попал и познакомился с ним. – Улыбнулся мой приятель.
- Придётся плечи делать из подручных материалов.

…После разговоров с местными спецами, я остановился на биокомпозите.
Пару турьих, вываренных рогов, сухожилия и рыбий клей я выменял у Кирилла на складной нож. Берёзовые ламели, шестьдесят миллиметров шириной и толщиной два миллиметра , я изготовил сам, изрядно попотев. По дороге в кузню к Горыну меня окликнул Данила:
- Влад! Здрав будь. – Подошёл он с вёдрами на коромысле. – Гляжу несёшь чего то, что затеял?
- Лук хочу изготовить.
- Так ты лучник? А по што молчал? Хорошее дело затеял.
- Не, не лучник, но пытаюсь им стать.
Он осмотрел мою ношу и пригласил зайти к нему. Дома, из-за печки он достал горшок и протянул его мне:
- Держи. Попробуй роговой клей. Себе делал, но ща не до него, бо каждый день спину в порядок привожу.
- Всё ещё болит?
- Малость.
- Спасибо Данила.
- На здравие! …
…. Плечи были собраны в бутерброд от живота – рог дерево, сухожилия, дерево, сухожилия, дерево, сухожилия, дерево… и со спины четыре слоя сухожилий. Толщина плеча получилась почти полтора сантима у рукояти и чуть тоньше к концам, то есть лук был цельным и кривым. Процесс был нудным и долгим. Ламель обильно покрывалась роговым клеем, укладывался слой сухожилий, опять ламель, сухожилия и тд. Всё это обжималось и сушилось. Потом приклеивался рог, а уж потом четыре сухожилия на спину. В концы сразу крепились петли, зацепы для тетивы, эти места укреплялись роговыми пластинами и приматывались с пропиткой обмотки. Промежуточные и окончательная сушка происходила в закрытой кузне. Ох и напотелся я! Лук был готов за три недели. Ещё три дня было потрачено на тилер по спине. Мы с Вовкой очень переживали за такое быстрое творчество и не были уверены в качестве нашего детища, хотя при тилере лук гнулся и упирался как положено. С изготовлением рабочей тетивы были сложности и у нас ничего не получилось. Помог нам в этом, Любим. Он никак не мог сообразить, зачем их три, но всё же свил, две из конского волоса, и одну из шёлковой нити, за что пришлось ему подарить своё(современное) огниво. Обе тетивочки получились толще обычных, но мы за это особо не переживали.
И Вот наступил день испытаний. Моща нового изделия была в районе тридцати пяти кг и поэтому пришлось попотеть в сарае устанавливая волосяную тетиву и немного потягав изделие, мы завернули секретное оружие в тряпицу и пошли его испытывать. На встречу попался Доброшка с приятелями.
-Здрастя! Поздоровались дети.
- Привет парни! – ответили мы.
…. В качестве мишени мы выбрали бочку с проломаным дном, стоящую на берегу реки. Стрелком испытателем был Вовка.
Он надел шелом, наручь, перчатки , выдохнул, с силой стронул тетиву, подвижные рога повернулись в петлях и Пятак удовлетворённо улыбнулся, радуюсь сбросу нагрузки. Первый высрел он смазал и стрела мнгновенным пунктиром исчезла в траве. Потом подумав повторил попытку. Прицеливался долго. С сорока шагов калёная стрела пробила бочонок на вылет.
Мы обрадовано переглянулись и тут за спиной раздался голос.
- Ежели б своими очами не видел, не поверил бы!- Раздался хитрый голос Данилы.
Мы оглянулись, за нами наблюдали наши помошники – снабженцы и пацаны и даже бабы.
- Чему? Тому что новый лук бочку пробьёт? – Раздуваясь от гордости спросил я.
- Та не. Тому что Волод да Влад по утрам в шеломах с бочками воюют.
Все заржали, а Вовка покраснев лицом снял шлем и усмехнулся.
Мужики подошли к бочке и увидели эффект выстрела.
Потом было обучение, обьяснения и пробы стрельбы. Стреляли все взрослые, дивились сбросу нагрузки и мощи выстрела. Одну стрелу Горын запулил на дальность. Как стрела набирала высоту видели все, но где упала не усекли. Искали долго, в итоге нашли на дистанции 636-ти моих шагов, это приблизительно 500 метров.
Мы были довольны и луком и довольством нашим товарищей.
К сожалению Наша конструкция прослужила не долго. Потом, спустя месяц, лук подсел и перестал выдавать нужную мощ. Наши охотники тоже потеряли к нему интерес и мы раздосадованые разобрали конструкцию.
Увлечённый процессом я продолжил свои изыскания и принялся за изготовление привычного лука, хольмгаард+новгородец+ рог.

Ну вот немножко про любовь. Как заказывала доча Константина Не успеваю всё обмыслить, поэому звеняйте братцы если что не так. улыбка

… Пролетел месяц. Похолодало. Частые дожди, наводили хандру. Конец октября был слякотным и промозглым. Весяне оделись в более тёплые одёжи, шапки и обулись в кожаные сапоги. Люди развлекали себя как могли, без отрыва от забот. Женщины ткали холсты, сучили пряжу, Шили одежды, устраивали посиделки, пели песни. Мужская половина веси, включая детей, не прекращала заниматься воинским и охотным делом, упражнялись, стреляли, изготавливали силки и вили верёвки. Бурей часто рссказывал сказки и былины подыгрывая на гуслях, собирая слушателей всех возрастов. Вообще с музыкой всё было налажено. многие играли на гуслях, гудках, жалейках. Для музыки годилось всё, из чего можно было извлеч звук.
Наконец, установилась сухая погода, с лёгкими ночными заморозками. Вовка предупредил меня сказав что б я готовился к охоте и я не замедлил со зборами. Законченный лук, обмотанный жёлтло-коричневой берестой, которым я был очень доволен, не терпелось испытать в деле, тем более, что наши охотники постреляв из него сделали заказы, отметив его быстроту и постоянство выстрела. Биокомпозит, яля новгородец+ хольмгард, оказался очень стабильным и предсказуемым. Для не сведующих, это укороченый, до метр шесят пять, новгородский лук, на котором концы плечей являют плоскости перпендикулярные плоскостям плечей, как на хольмгаардском. Со спины приклеяны четыре слоя сухожилий, а на животе турий рог. Лук почти прямой, с небольшим выгибом на спину, когда без тетивы. Я гордился своей работой и не отказывал заказчикам. Каждодневные тренировки в стрельбе с нового лука сделали своё дело. Собрать десяток стрел с сорока шагов в кожаный шар, растянутый на верёвках, для меня было просто. Попытки бить уток в лёт тоже радовали, ибо три- четыре из десяти сбивал, но мои товарищи в этом были искуснее, особенно Любимовы и Кирилловы сыновья. Те вообще почти не мазали, ни в уток, ни в шар, причём с вдвое, втрое большего расстояния…

Я сидел в сенях и готовил охотничьи причиндалы . На завтра намечался выход за мясом. Перебиралось всё, проверялась острота наконечников, короткого копья с висящей на ремешке, ниже наконечника, перекладиной, наличие ложки, и всяких нужностей. Во общем перепроверял то что было уже проверено и получал от этого удовольствие. Наверное, меня поймёт каждый рыбак и охотник. С копьём я научился обращаться достаточно сносно. Метал метров на десять и попадал в козий бурдюк набитый соломой.
Хоть и занимался я любимым делом, а в душе была тоска. Даже песенки у меня были теперь больше грустные, чем весёлые:

Меня девушки хорошие не любют,
А плохие самому мне не нужны....
Дверь со скрипом отворилась, пламя трёх свечек колыхнулось, на стенах задвигались тени:
- Всё тоскуешь, горе горемычное? – Спросила баба Мила.
- Да нет, просто пою. – улыбнулся я.
- Жениться тебе надо Владушка, а то так усохнешь.
- Да я уж был, хватит.
- Не там был видать. Нака вот тебе одёжу охотничью, и не только!
Баба мила порылась в дощаном ящике, в котором лежал лапник, веники для бани и достала от туда кожану куртку, тканые толстые порты, шерстяной свитр и расшитый, да отделанный тесьмой, плащ-накидку.
- Порты орехом крашены в коричневый цвет, а куртка корнем крапивы в зелёный. Тут таких ни у кого нет!
-Эт што ж такое бабуль, когда ты успела сшить? Ну спасибо, буду должен.
-Пень ты берёзавай, дубина стоеросовая(!), – Начала отчитывать меня Бабуся-Ягуся,- да рази я, в своих-то летах, так сделаю?
- Чу-фыр, чу-фыр! – Передразнил я засмеявшись
– Для такой работы у меня уж давно взор не тот! – ответила она и врезала костяшкой пальца мне по лбу, за передразнивание.
- А кто ж тогда? Опешил я.
- Тфу ты! Годами вышел, а умом нет.
- Да скажи, кому я теперь должен?
- Мне Светла наказала не говорить. - Хитро отозвалась старушка.
- Светла? – Громко переспросил я.
Это была та милая, симпатичная женщина, которая в лазарете слегка опёрлась мне о плечё головой, смеясь над шуткой Данилы. Её мужа лет десять или больше назад медведь поломал, она теперь жила одна, деток то не успели завести. Жила тихо в маленькой избёнке, вросшей в землю, мужиков к себе не подпускала, как бы те не хорохорились. Я на неё давно поглядывал, но не решался не то что бы подойти, но даже в глаза посмотреть. Так выходит, мы друг на друга смотрели и боялись не понравиться. То-то Бурей часто о ней говорил при мне, привлекая при этом моё внимание, мол Светла, опять замолодилась, расцвела, томится, а я балбес не понимал о ком и для кого он это говорит….
- Выходит Бурей специально… А я баран тугой….Так надо к ней зайти, сказать…
- Тфу, тялок ромейский. – Огрызнулась бабуля.
- Почему ромейский ? – Растерялся я.
- Потаму шта сначала обгадиться, а потом хвост подымает. – Отозвалась Баба-Яга и шаркая, по скрипучим половицам, зашла в горницу.
Рано утром охотники собрались у расшив и занимались погрузкой вещей. Было слегка морозно, людей окутывал пар от дыханья , под ногами хрустела заиндевелая трава и скрипел прибрежный песок. Кругом шныряли пацаны, помогая отцам, жёны укладывали хлебы и другие продукты. Собаки радостно вертя хвостами каральками, понимая куда собираюся люди, сами пригали в расшиву и устраивались поудобнее, иногда огрызаясь друг на друга.
Планировалось уйти от веси на день пути, остановиться у зимовья и там начать охоту, а через пару тройку дней возвернуться.
- Ух хороша у тебя одёжа и в лапнике вылежанная! – принюхиваясь похвалил Данил.
- Шо так далеко идём ? Возле веси зверя ж достаточно.– Спросил я у него.
- Вот поэтому и далеко, что б своего сберечь. Уразумел?
- Угу.
Погрузка заканчивалась. Кто-то передавал передачку родственникам, жившим в полдне пути, кто-то друзьям.
Женские руки подали мне наплечную суму.
- Кому? – принимая вещ и поднимая глаза выпрямился я.
- Вот. – Неуверенно ответила Светла, испугано глядя и пятясь назад.
- Благодарствую. – Тихо ответил я и улыбнувшись повесил сумку на плечё.
Глаза её расширились и она скромно улыбнулась. К нам подошёл Бурей.
- Не пуха ни пера Влад! – А ты Светлушка готовь кадки, пялки, скребки, соль для добычи… Чай охотник с добычей приде.
Светла покраснела, а я опять улыбнулся.
Расшива отчалила, гребцы налегли на вёсла, заскрипело в уключинах, судёнышко набирало ход. Она сделав шаг, помахала мне рукой, я в овеет шапкой.
Во мне всё ликовало! Меня ждали на берегу не только друзья, но и любовь. Это было счастье! Вовка сзади похлопал меня по плечу. Данила обернулся и как всегда выдал:
- ЗавилОсь у селезня на хвосте колечко,
Видно ждёт желанная, дома на крылечке.
И порты на селезне стали тесноваты
Не стерпеть желание, засылайте сватов.
По расшиве прокатился смех. Я, смущённо смеясь, шлёпнул Данилу по шапке. Он обернулся и с улыбкой записался в сваты.
Мы шли в верх по течению.

"щас как напишу!"Первые минут десять мы шли достаточно ходко, потом Кирилл, являющийся старшим, дал команду и расшива пошла более спокойно, держась своего берега. Мимо «плыли», привычные взгляду, леса. Иногда от берега отходил лось и скрывался в чаще. Через два часа, нас сменили на вёслах наши товарищи. Настроение у всех было хорошим, чему способствовал Данил.
Я думал о Светле и боялся, что вдруг мы не подойдём друг другу, вдруг любовь угаснет не разгоревшись и тут же отгонял эти мысли, переключаясь на другие размышления.
Наш маленький промышленный отряд поднимался выше и выше по течению реки Кубены. Вот жизнь, думал я, что бы съездить на охоту, тринадцать человек идёт почти в полном вооружении. В расшиве лежали мечи, сулицы, луки с наполненными тулами, щиты, шеломы, не было только доспехов. Всё это добро было на всякий случай. Дай бог, что бы это всё не пришлось применить.
Вскоре Кирилл дал команду поменять загребных. Моя шестёрка снова взялась за вёсла.
К полудню показался песчаный пляж, на котором стояли не большие челны. Это было соседское селение. Встречая нас к берегу сходились люди, улыбались, махали руками приветствуя.
Мы пристали к берегу. Кирилл выпрыгнул и подтянул нос судна на песок.
- Доброго здоровица соседи! – он степенно поклонился, - Здравствуй МогУт!
- И тебе здравия Кирилле! Тебе и твоим спутникам. Отдохните у нас, расскажите новости, отведайте хлеб соль. – Ответил, МогУт, глава этой деревеньки, и пожал руку Кириллу.
- Благодарствую!- И наш предводитель махнул нам рукой.
До этого мы сидели молча и теперь с шумом, смехом и разговорами начали высаживаться на берег и выгружаться. Полуденное солнышко пригревало не смотря на осень, распотевшиеся мужики поснимав верхние платья белели в одних рубахах. Началась мелкая торговля и передача посылок. Сразу же где-то раздался хохот. Это Данила опять что-то учудил. Наши привезли на торг, различные металлические изделия. Ножи, скобы, петли, навесы, скребки, даже рыболовные крючки, нашего производства, пользовались здесь не плохим спросом из-за качества, количества и дешевизны. Оно было и понятно, нашим мастерам помогал инструмент, внесённый в этот век Вовкой. Я с интересом наблюдал за торжищем и жалел, что мне нечего предложить, не ради наживы, а просто ради общения, ради «себя показать и на людей посмотреть». Мне нравилось всё происходящее и для меня обозначилась чёткая граница настроений и поведения людей моего времени и времени наших далёких предков. Здесь всё было просто и открыто, а у нас всё натянуто и не откровенно. Дальние родственники торговались меж собой, иногда доходило до повышенных тонов и ругани . Со стороны хозяев плёса, были выделены люди, которые следили за происходящим и не допускали ссор. Это были два молодых здоровяка типа Горына, и спорить с ними было себе хуже.
- Ничё, в следующий раз свои луки привезёшь, или ещё чего и расторгуешся. – Подощёл ко мне Володька.
- Привезу, обязательно привезу! – Кивнул я, горя глазами.
На берегу был поставлен котёл, разведён огонь и началось приготовление супа, а точнее пшённого кулеша. Каждый член команды почистил по две картошины и мелко их порезал, в котёл была налита вода и засыпано пшено. Пока крупа варилась, очищенный лук запекался над углями до золотистого цвета, нанизанный на прутики, потом порезан и заброшен вместе с сушёным мясом и картофаном в котёл. В конце сыпанули соли и сушёной зелени. Запах плыл по всему берегу. Наши собаки не подпускали хозяйских собак к котлу, и провоцировали драку, поэтому пришлось их привязать на расшиве. После трапезы был отдых и разговоры с хозяевами.
МогУт поведал , что в серпеннь, меж Стрибожим днём и Златогоркой(я потом узнал, что это с 21 по 28 августа) налетели на них несколько человек доспешных буртасов, злые были, ошалевшие. Пытались пограбить, но селяне их прижали, одного полонили, остальные пятеро, не солоно хлебавши в леса ушли. Пленник оказался нашим русином, он и рассказал, что была у них ватага, разномастная, русские, меря, один варяжек, буртасы и другие люди. Не то все беглые, ни то изгои за грехи… Вообщем сплотились они в ватажку и пошли мошну набивать, да приключилась с ними беда. Ходили по Волге, на двух лодиях, а очутились тут. Начали местных грабить, а наша весь их побила. Пленный всё валил на демонов, а когда случайно услыхал, кто княжит в Новгороде, и какой ныне год, не поверил, кричал, что мы на сто лет ему врём и князья те уже померли давно, плакал, просил у кого-то прощения и умом тронулся. Хоть он и зарубил двух местных защитников, люди сжалились над блаженным и оставили жить.
Услышав этот рассказ, мы с Володькой переглянулись:
- Выходит, они как и мы сюда влетели? – Спросил я.
- Выходит так. – Вздохнул Пятак, - но психика у нас покрепше оказалась.
Отдохнув с часок, наш отряд, продолжил путь. Облегчённая расшива резво шла рассекая воду, легко реагируя на потуги вёсел. Уже в сумерках, мы причалили к берегу, возле дальнего зимовья. Собаки сразу бросились в полаз и исследовав берег вернулись. Весь скарб был перенесён в домик, расшива на руках доставлена под стену сруба. Двое сынов Кирилла мигом растопили глиняную печь, организовали лёгкий перекус и все улеглись отдыхать перед завтрашними охотными трудами. Я открыл суму и рассмотрел что дала мне в дорогу Светла. В суме лежало огниво, трут, тёплые портянки и зашитая ладанка(!). Оберег, она дала мне оберег, значит она дорожит мной, бережёт, любит. Мне было хорошо. Я повесил заветный мешочек на шею под одежду, потушил свечку, расстелил на полу рысью шкуру и довольный уснул, накрывшись плащом.
Утром все были на ногах и не торопясь собирались. Было слегка зябко и поэтому, все по очереди заигрывали с собаками, что бы разогреться. Умные животные скакали козликами, носились сбивая с трав утренний иней, а подбегая к оружию поскуливали в нетерпении и предчувствии охоты . Решено было разделиться на три группы по три человека и уходить на поиски зверя, а оставшиеся четверо исследуют угодья вокруг зимовья и приглядят за обстановкой. Перед отходом, охотники исполнили ритуалы поклонения и просьб своим богам. Я мысленно поздоровался с лесом, попросил его дать мне зверя, а лешего попросил не мешать, но помочь.
…Наша тройка шла на юг к дальним болотам. Первой бежала Вовкина собака Дуся, за ней следовал Вовка, потом я и замыкал шествие Данила. Идти по хвойной подстилке леса было очень приятно. Она смягчала поступь и глушила шаги. Двигались часа три. Всё больше попадалось лиственных деревьев растущих не в одиночестве, а колониями. Облетевшая листва уже не давала тишины и шуршала под ногами. Изредко стрекотала сорока, выдавая нас всему лесу, и Данила грозил ей пальцем. Иногда на лицо прилипала, брошенная паучком, паутина, не замеченная глазом. Дуся, всё время бежавшая носом в землю, иногда останавливалась, прислушивалась, вынюхивала что-то под корнями поваленных деревьев, сбегала с тропы в сторону и делая не большую петлю, возвращалась, поглядывая на нас умным взглядом, как бы говоря что тут столько всего, но интересного мало. Чуть погодя начался смешанный лес.
Мы остановились передохнуть, глотнуть воды и послушать. Дуся сразу сделала круг и подбежав села у Вовкиных ног, глядя в сторону дубравки.
- Чует. – Проговорил Данил.
- А что там? – Спросил я.
- За дубами сырость, болотина, осинник, ельник, кабан, лось, олень к воде выходит. Ща изведаем.
Припрятав крошни ( заплечная рамка с полкой, заменяющая рюкзак) и всё лишнее под стволом необъятной, поваленной ели, мы растянулись цепочкой, оставив Володьку с Дусей в центре. Охота началась внезапно. Собака почти сразу нырнула в осинник и залаяв , выгнала на нас трёх лосей. От неожиданности мы подняли луки и всадили стрелы залпом в одного самца. Он был ближе ко мне и моя стрела оказалась более точной и смертельной. Начался мандраж, я был доволен собой и луком.
-Ты гляди как тебе попёрло! - Сказал Вовка
- Ни чё Володь, мы его нагоним! – Азартно проговорил Данила.
- Дуся ищи! Надо переплюнуть этого задаваку! – Прошипел Вован.
Дуся сразу вся изменилась, стала серьёзной и пошла в полаз.
Мы двигались цепочкой, с луками наготове. Я, то пригибался под нависшие ветви, придерживая копьё за спиной, то перешагивал валежину. И вот собака сработала. Метрах в ста от нас, из ельника лился громкий хрипящий лай, отзываясь эхом по лесу. Мы ускорили шаг, лай собаки перемещался из стороны в сторону. Когда до места оставалось метров тридцать, из ельника не торопясь выбежало стадо кабанов. Ай Дуся, ай умница, на нас ведь выгнала. За дикими свиньями, с лаем, вылетела охотник Дуся, стараясь укусить последнего, самого крупного кабана, который периодически останавливался, что бы дать отпор назойливой собаке. Моё сердце заколотилось отдаваясь ударами в весках, происходящее перед нами, лай, рык, кабаний запах, глухой стук копыт, всё это горячило кровь. Я растянул лук, взял упреждение и мягко отдал тетиву. В глазах всё происходило в замедленном темпе. Я слышал хлопки тетив моих товарищей, я видел как отошла от лука стрела, извиваясь оперением, как она летела на перехват бегущего кабана и только момент поражения цели оказался резким и быстрым, с характерным хрустом пробитой шкуры. Вторая стрела летела следом за первой , а третья, уже догоняя стадо, срикошетила о ветви деревьев.
Вовка резко свистнул призывая Дусю, что бы успокоить её и не дать уйти за стадом.
Шапки у всех были на затылке, всем было жарко. Данила подошёл к собаке и потрепал её за ухо:
- Молодец Дуся! Не зря тя хозяин на цепь не садит. Такой как ты на цепи не место.
Собака понимая, что все её хвалят, дышала, вздымая бока, счастливо виляла хвостом, высунув язык, и поглядывала в сторону ушедших кабанов, показывая, что ещё не такое может в такой доброй компании.
Просидели около получаса, остывая и попивая травяной настой.
- Пора. – Тихо сказал я.
Товарищи кивнули и мы двинулись по следам. Я посчитал шагами дистанцию стрельбы, оказалось примерно одиннадцать – двенадцать метров. Ну, посмотрим.
Собака сразу взяла след и повела нас за ушедшими кабанами. Обилие крови по сторонам тропы говорило о хороших попаданиях. Тут же, у тропы валялся окровавленный обломок стрелы, длиной в ладонь с моим наконечником. Шагов через семьдесят, Дуська присела, вздыбила холку и зарычала – не далеко лежала чёрная масса дошедшего кабана, килограмм под сто. Вовка вытащил за хвост стрелу:
- Твоя Влад. Похоже лёгкие прошла.
- Хороший выстрел. – Похвалил Данила.
Мы шли дальше. Шагов через сто лежал ещё один кабан, тоже одной стрелой битый в лёгкие, второй в брюшину и с третьей, моей, в заднице. Первые две были Даниловы.
- Ну у тебя и скорость стрельбы! – Удивился я, обращаясь к Даниле, - две успел всадить пока он мимо-то бёг.
- На том стоим! Но ты его в зад добил, - довольно улыбнулся он.
- Данила с отрочества со степняками сшибался! Что верхом, что пешим, вот и поднаторел. – Вставил Вовка.
- Где? – Изумился я.
- Под Курском. Курянин я. – Взгрустнул Данила. – Так, не слабнем други!
Дальше по крови шли минут десять, подошли к редкому камышу, у Дуси поднялся загривок.
- Хреново! - Сказал Данил и снял копьё, - он ща нас поджидает , теперь мы для него мишень, а не он для нас.
Мы на приличном расстоянии друг от друга, медленно двинулись в камыш. Дуся первая, за ней Володька пригнувшись и низко неся копьё. Я и Данил шли плечом к плечу позади.
Секач с красными , налитыми злобой глазками, вылетел внезапно, . Дуся бросилась на встречу, увернулась от его клыков и вцепилась ему в заднюю ногу. Зверь этого почти не заметив атаковал Володьку, тот упёр комель копьеца во влажную землю, наступил сапогом и принял кабана под рыло, на отточенный лист копья.
Древко вошло в мягкую землю и сломалось. Удар по ногам Вовки со стороны казался просто толчком, на самом деле это было чревато порванными и поломанными ногами. Вован сиганул что было мочи и падая, подался в сторону, Дуся, с рыком бросилась спасать хозяина, вцепившись в пятак зверя. Данила молнией оказался в ревущей, орущей, визжащей куче и всадил своё оружие в бок секачу, тот перекинул свой гнев на него и стряхнув собаку, мотнул мордой по Данилиным ногам, тот отлетел вместе с копьём. Я с налёту, что было дури сунул свою рогатину кабану в шею, под ухом, тот рванул на меня, опрокинул, но подоспел Вовка, он подхватил Данилово оружие и всадил в сердце бешеного зверя.
Покалечены были все. У Вована был порван сапог и кожа голени, у Данилы раскрыта кожа на бедре, у меня вывих кисти на одной и разрез по предплечью на другой руке, спасибо Светле за куртку, смягчила удары клыков. Вообщем мы легко отделались. Хуже всех была Дуся. Она в полулежащем положении, поскуливая, пыталась зализать правое, разорванное плечё. Шкура висела лохмотьями.
- Раздевайтесь! – Заорал уже не Вовка а опытный хирург.
Он быстро снял с пояса кожаную аптечку, обработал нам с Данилой раны, перебинтовал и бросился к Дусе, припав на колени.
- Дусяна моя, потерпи, я сейчас, я быстро. – Шептал он, склонившись над собакой .
Дуся, поскуливая, пыталась слизнуть слёзы со щёк трясущегося Вовки. В конце концов он пришёл в себя, перетянул свою кровоточащую руку и принялся обрабатывать, а потом зашивать собачьи раны, причитая:
- Дуся, сколько ж под тобой крови, ты только не умирай, кости целы, жилы целы, а мясо и шубку твою, я зашью, держись, иначе что я детишкам скажу, они же тебя любят, а кровь я тебе добуду, - приговарил хирург теряя слезинки. Потом Володька начал зашивать нас и успокоился, а под конец, вправил мне кисть и упаковал в лубок. Я подивился мастерству хирурга и его медицинским запасам в аптечке.
О разделки добычи не могло быть и речи. Забинтованя Дуська встала и пошла пошатываясь. Пройдя десяток шагов села уставшая. Кровопотеря была огромной, глаза застила пелена...
Сделав волокуши для раненой собаки , мы возвращались к зимовью израненные, уставшие и забрызганные кровью, от сапог до шапок .
… Пришли уже в темноте. Наши встретили нас с расспросами и переживаниями.
Кирилл сразу отправил команду за нашей добычей. Нам наносили воды и помогли помыться. Одежду мужики постирали и разложили на глиняную печь.
Володька сделал перевязки и утомленный лёг на рысью шкуру возле своей собаки. Мы с Данилой пристроились рядом.
- Дуся, - обратился к собаке Данила, - с тобой не пропадёшь.
Она попыталась нас облизать, но мы, рассмеявшись, отклонили её старания.
Она устало завиляла хвостом.
- Выздравит ! – Констатировал я.

Ослабевшие от вчерашних злоключений мы проспали утро и не слышали, как встали наши товарищи. Мы торопливо поднялись. Володька сразу занялся нашими ранами, промыл каким- то отваром и намазюкал мазью из тюбика, который откопал в своём мешке, потом забинтовал. Пока он обрабатывал Дусю , та вяло старалась слизнуть мазь и лизнуть Вовкины руки. Наш доктор всё бубнил про какой то сепсис и другие медицинские штучки.
- «Левомиколь», - прочитал я надпись на тюбике, - эт что?
- Злобных микробов не пускает на рану.
- Эт хтож такия? – Спросил Данил вертя в руках мазь.
- Демоны не видимые! – Ответил доктор.
Данила посерьёзнел и уважительно положил тюбик к Вовкиным причиндалам.
В домик вбежал сын Кирилла, Никифор, что-то ища.
- Никиша, шош не побудили то? – Спросил вяло Данила.
- Тятя не велел. Он давича с Могутой договорился, тот как обещал , малую расшиву прислал. Парни вчетвером засветло вышли и уже тут. Притомились сердешные. – Деловито, по взрослому ответил парень и исчез с мешком в руках.
Надев на затылок шапку я вышел на морозный воздух. Пробежав взором по окрестности, поймал себя на мысли, что живя в двадцать первом веке, у меня никогда не было такого чудного ощущения от выхода на улицу, как здесь. Воздух! Его приятно было вдыхать, он пьянил, бодрил, казалось, он давал силы.
За спиной появился Данила и поправляя пояс на куртке спросил:
- Ну, шо тут они без нас нагородили?
- Пошли, поглядим.
Мы спустились к реке. На берегу стояли две расшивы, наша восьмивёсельная, без пары вёсел и малая, наших соседей, о четырёх вёслах.
- Данило! – Окликнул Кирилл, - грести из вас троих кто может?
- Я .
- Не густо! Пойдёте на малой расшиве, она уже гружёна, я сыновей своих вам на весла дам, по течению управятся. Хозяева здесь остаются, будут ждать своих охотников. Дойдёте до их плёса, Могут пособит по разгрузке, вернёте расшиву и ждите нас, а мы за вами, как с мясом закончим.
- Добре.
Володька, западая на раненую ногу, спускался к берегу с собакой на руках.
…Расшива, подгоняемая течением и парой вёсел, шла достаточно ходко. Я сидел на корме и разговаривал с Данилой об охоте. Иногда к разговору, аккуратно, дабы не перебить старших, подключались сыновья Кирилла Ефим и Никифор, Вовка изредка корректировал движение судна, предупреждая гребцов.
На одном из поворотов реки, течение прижало расшиву ближе к берегу…
Ни кто не ожидал нападения, но оно произошло, из-за поваленного дерева вылетела извивающаяся, длинная, чёрная «змея», волосяная петля обвила Даниловы плечи и он кувыркнулся в ледяную воду.
- К берегу, к берегу! – Разрывалась моя глотка.
Вовка схватился за лук, братья налегли на вёсла и судёнышко, найдя открытый берег, зашуршало дном по отмели. Сорвав с левой руки лубок, торопливо навесив на пояс меч, за ним тул, за спину щит я прыгнул в холоднющую воду с луком в руках. Продираясь сквозь кустарник, было слышно, как Володька отослал гребцов подальше от берега смотреть в оба. Выскочив на бережок, у злосчастной, поваленной в реку лесины, крутанулся в поиске следов и рванул по ним в чащу. Тропа была хорошо видна, видимо животные ходили по ней на водопой, она огибала поваленные деревья и уходила в глубину леса. Я бежал, задыхаясь от гнева, уж слишком много с нами произошло за прошедшие сутки, что бы быть спокойным. Вскоре остановился в поисках человеческих следов. Обернувшись на топот я увидел хромающего Вовку, он не останавливаясь навалился на меня всем телом и повалил на земь, над нами в ель врезалась стрела, раздался топот удаляющихся шагов.
- Пепел, ты куда бежишь? – Задышал в ухо Пятак, - вишь как хитро нас уводят от реки.
Я оглядел тень леса, мысли быстро прокрутились в голове:
- За расшивой охотятся? Буртасы, или кто они там?
- Угу.
- Что делать будем?
- Не знаю, но надо к берегу идти. – Констатировал Вовка, - Данилка где то там коченеет.
У меня сжалось серде.
-Давай разделимся, обманем?
- Попробуем. - Согласился Вовка и вскочил. -Ты догоняй , а я наших позову на берег. – Крикнул он, удаляясь в сторону реки.
Я рванул за беглецом. Пробежав метров сто остановился и тут же услышав хлопок тетивы рухнул на хвойную подстилку. Ах ты ж клизма дырявая!- пронеслось в голове.
Откатился под поваленную ель, встал на колени, опять хлопок, рухнул… Острая боль пронзила левую руку, я вскрикнул. Стрела пробила кожу на кисти меж большим и указательным пальцем и раскола рукоять лука. Лук треснул и стал треугольным, теперь он мне не был нужен, ибо левая рука стала недержалой. Еле слышные шаги обошли меня стороной и затихли.
…В висках стучало, мысли роились в голове, но сообразить и выбрать план действий я не мог, сказывалось нервное напряжение. Мокрые ноги начали замерзать и вдруг снова раздалось шуршание шагов. -За стрелой идёт, догадался я и перестал дышать.
Толчком ноги враг перевернул меня на бок. Мои глаза открылись, тело рванулось и засапожный нож, зажатый в правой руке, воткнулся в ногу под одеждами противника, тот взвыл и начал заваливаться на колено, пытаясь замахнуться копьём, я увернулся, меч молнией вылетел из ножен и, пусть не умело, но смертельно, поцеловал противника в шею ударом. Тело закачалось стоя на коленях, завалилось ничком на землю, задрожало как осиновый лист, отпуская грешную душу и заливая жёлтую хвою кровью.
Ни когда в жизни я не думал, что когда-нибудь придётся убивать, причём открыто, не задумываясь. Меня начало мутить, потом вывернуло на изнанку. Утеревшись рукавом и овладев собой, я начал убеждать себя, что убив врага поступил правильно. Злость и страх убийства столкнулись во мне и грозой вырвались наружу :
- Я на тебя не нападал, …ты сам виноват! – Крикнул я остывающему телу, трясясь в бешенстве, - ты хотел моей смерти! Вот видал? – окровавленная рука скрутила кукиш, из моих уст вырвался нездоровый смех.
Голоса и лай собаки у берега остановили моё бесево, а ноги понесли к реке, было ощущение, что от жалости к себе я был зол на всех и готов резать кого угодно. У воды слышались перекрикивания спорящих людей. Аккуратно подобравшись к кромке леса я наблюдал за сложившейся обстановкой и она была весьмя плачевна для моих товарищей. Вовка, связанный по рукам и ногам лежал на боку под ногами чужака, держащего в руке меч, окровавленный Данила, скрутился в калач на сыром, прибрежном песке, а возле него валялись два чужих тела.
Прохаживаясь по берегу, второй, как оказалось не буртас а русский, головорез, уговаривал наших парней отдать ему расшиву, в обмен на жизни Володьки и Данилы. Наши отвечали, не веря увещеваниям, Дуся призывно лаяла.
Голова прояснилась, злость закипела с новой силой. Надо показать Ефиму и Никифору, что я жив, мелькнула догадка. Как там Данила учил? … Не умелый беличий стрёкот, слетел с моего языка.
Расшива медленно пошла к берегу и когда ей осталось метров десять до кромки воды, я, с бешеными глазами и рёвом «За Родину», вылетел из-под разлапистых елей, с мечём в руке. Этот безрассудный поступок, отвлёк внимание злодеев. Кирилловы сыновья бросили вёсла, схватились в луки и дали залп. Володькин сторож бросился на меня, сразу выбил меч, опрокинул ударом ноги, я заслонился пробитой рукой и… …Я увидел как из его горла выскочил наконечник стрелы, потом он задёргался, будто его били сзади…
Откатившись от падающего противника, набитого стрелами как поролоновая игольница, я метнулся к Пятаку, разрезал его путы…
Второй злодей лежал на песке с одной стрелой в щеке, другой в груди и тяжело дышал.
- Что же та гад, своих то резал? – Как бы ища оправдания себе, спросил я.
- Каких своих, ежели свои, жену и детей порешили? – Прохрипел, изрыгая кровь умирающий.
Мне стало не по себе.
Данила был жив, но очень окоченел. Побелевшие губы шевелились, что-то шепча, пытались улыбнуться.
Расшива причалила. Братья бросились собирать дрова и разводить огонь. В умелых руках пламя быстро занялось. С бледного, холодного Данилы стянули мокрые одежды, напоили горячим отваром и закутали в рысьи меха. Ефим и Никифор разделись до нижних порток и залезли к замерзающему под шкуры, что бы скорее согреть его своими телами.
Володька занялся моей рукой.
- Пошевели пальцами.
Я морщась выполнил требование.
- Везучий ты Пепел.
- Что так? – Отрешённо спросил я.
- Дырку тебе в руке сделали, а кости и жилы целы.
- Что с Данилой.
- Переохлаждение. …Он, скованный холодом, одного всё ж умудрился засапожником порешить.
- А второго?
- Второго я. – Ответил Пятак, - А что с тем в лесу?
- Убил. – Коротко отрезал я и пощёл собирать трофеи.
Даниле постоянно давали горячее питьё. Через некоторое время, он начал говорить, озноб отходил проч.
Скрип вёсел и знакомые голоса взбодрили нас. Большая расшива причалила и Кирилл выпрыгнул на берег.
- Что тут у вас? – Спросил, с трудом пряча отеческие чувства, старшина, глянув на лежащих под шкурами.
Мы вкратце описали ему произошедшие события….

Шли достаточно ходко. Перегруженные расшивы стали тяжелей и неповоротливей, но загребные особо не налегали на вёсла, а лишь подруливали и помогали попутному течению, отдавая суда под власть реки. Мужи тихо беседовали, река подталкивала челны, мимо проплывали дремучие леса, шёл первый снег. Зима Морёна вступала в свои права. До Могутовой веси дошли без проишествий, передали расшивку, одарили мясом за помощь и двинули до своих дымов.
Я находился в подавленном состоянии, а поначалу вообще начался мандраж. Нет, тряслись не руки, тряслось всё и с наружи, и внутри, потом нахлобучило и я впал в задумчивость. Недавний бой на берегу, осел на душе тяжёлым бременем. Я хладнокровно зарезал человека! Умом я понимал, что всё было правильно, что мы защищались, а душой не мог понять и принять произошедшее , не мог отнестись спокойно, как мои товарищи. Война то и им нужна как зайцу курево, но всё же они переносили её легче, а может мне так казалось... Я думал о Светле, думал о том что именно её(!) мне сейчас не хватает, её нежности, женственности… Кем я перед ней явлюсь, израненным неудачником или героическим воином? Не хотелось быть ни тем, ни тем. Я представлял её образ и хандра немного отпускала, просыпались природные инстинкты, приливы нежности, хотелось плакать и смеяться, но что-то внутри тормозило эти проявления природы, тлела какая то злость на мир...
Кирилловы парни тихо, меж собой, обсуждали схватку, кичились, друг перед другом, своими меткими выстрелами и восхищались моим нападением на врагов с криком «За Родину».
Я смотрел на парней и думал об их отце Кирилле. Надо же, возраст за сорок, а имеет пятерых сыновей и двух дочек, а я под сорок ни кола, ни двора, ни детей. Тоска опять навалилась, серой пеленой, плевать на всё. Я задремал.
Снег сыпал и сыпал, укрывая тёмно-зелёные леса белым покрывалом, лишь река выделялась чёрной лентой, сопротивляясь наступающей зиме.
Я очнулся от лая собак. Расшива в темноте подошла к родному берегу и хрустя ломаной наледью ткнулась носом в пнсок. Запах дыма, от печных труб, навевал ощущение скорого, домашнего тепла. Гребцы выпрыгивали из лодок, снимали вёсла, подхватывали мелкий скарб и выносили на хрустящую от заморозка траву. К лодкам, с факелами, сходились весяне, встречая своих родных и близких . Две собаки прыгнувшие с расшив встретились со своими собратьями и начали весело носиться, то проподая в темноте, то появляясь возле людей. Кирилл и сыновья были возле Бурея и что–то ему объясняли. Тот слушал с очень серьёзным видом, иногда задавая короткие вопросы. Я не ловко перевалился через борт и хотел было прихватить что-нибудь на берег, но кто-то из мужиков тронул меня за плечё:
- Не дури Владша! Сначала руки поправь…
Я молча побрёл на берег ища глазами Светлу.
Сзади толкнул Данила:
- Вон она Влад…
Я повернул голову и увидел её. Она стояла в свете факелов, в зимней одежде из грубого, толстого сукна. Одной рукой она прикрывала губы а другой как-бы искала кого-то среди мужчин. Я сжал ладанку в руке и ноги понесли меня к ней. Она повернулась, наши взгляды встретились. Радость в её глазах быстро сменилась испугом:
- Что ты Владушка? Что с тобой?
- Ничего, я пришёл к тебе, пошли домой….
Меж нами встал Бурей:
- Нет Владислав, пойдём ко мне, а потом домой.
- Бурей, давай завтра? Я устал как шахтёр.
Ведун подозвал Пятака:
- Володимир, как собаку устроишь, со своей сумой ко мне иди.
В очах Бурея метался огонь факелов. Взгляд был властным и жёстким.
Вовка заартачился, но глянув в глаза Бурею сразу согласился.
- Иди ко мне Владислав! Доброга тебя проводит.
Появившийся из толпы Доброшка, взял меня за руку и потянул:
- Пойдём Влад.
- Ну, хорошо, пошли.
Мы вышли за деревню, я оглянулся, Светла стояла метрах в пятидесяти и казалось плакала
- Не плач, я скоро! – Обратился я к ней…
Доброшка бросил факел в снег, всё погрузилось во тьму.
- Пойдём Влад, дед Бурей ждёт.
Мы шли по ночному лесу около получаса, снег хрустел под ногами и это мне не нравилось. Было какое-то чувство наготы. Меня все слышали, а значит и видели.. … и вот, впереди показался свет. Сквозь частокол молодых осин вела узкая тропинка. Доброшка смело шагал вперёд, ведя меня за руку. Деревья редели, где-то впереди горел костёр, мы двигались к нему. .
От неожиданности я вздрогнул, на меня глядели огромные, чёрные глазницы черепов животных, посаженые на вкопанные в землю колья. Присмотревшись к одному, остановился и щёлкнул его по лбу, он отозвался пустотой, вызвав у меня улыбку и лёгкий смешок.
- Прав был Кирилл. – Прозвучал голос Бурея.
Как он тут оказался(?), - мелькнуло у меня удивление.
Я повернулся прошёл сквозь коридор деревьев и передо мной раскинулась, освещённая пламенем костра, поляна на которой по кругу стояли, деревянные , в рост человека, истуканы, присыпанные первым снегом. На противоположной стороне круга, стояло большое изваяние какого-то , как я понял, бога. Бурей сидел за этим кругом в глубине поляны, на деревянном «троне» сделанном из цельного ствола дерева и покрытого мехами, а за ним высилась сказочная изба, с высоким коньком. Отблески костра на его одеждах и лице делали его огромным и всемогущим. Взгляд был пронизывающим и сосредоточенным.
- В чём прав? – устало спросил я.
- В том, что в тебе начала стираться светлая сущность. Ты сегодня первый раз убил человека своими руками, очищения не сделал, ибо не знаешь. Это тебя изменило. Не твоя в том вина.
Голос старика бил по ушам как звук огромного барабана. Я понимал, что со мной что-то не то.
-Выпей ! – Потребовал голос Бурея. Рядом появился Доброшка с ковшом в руке.
Я принял ковш и залпом выпил до дна. Жидкость не была приятной, но и не являлась гадостью. Прошло несколько секунд и глаза зАстила пелена.
- Ты не убивал! - Звучал, утробно, голос ведуна, - и вот что произошло…
Потом поплыли разные образы и глазам предстало видение того самого боя. Я проживал ту ситуацию с самого начала, от вылетевшего аркана и до конца, но по другому сценарию. Я никого не убивал и поэтому убивали нас, всех по очереди, я рыдал от горя, но не мог помочь друзьям…
..далёкий голос диктовал события и они являлись перед глазами….
Потом убивали меня, я кричал, просил о помощи, меня резали и кромсали…
Потом, далёкий голос Бурея, начал рассказывать то, что произошло на самом деле и я заново пережил ту ситуация, но там было продолжение, где друзья благодарили за помощь, смеялись, даже бывший Московский начальник похвалил меня за спасение друзей. Потом был сумбур и каша из отрывков мультфильмов.
Очнулся я в бане. Пахло травами, деревом и благовониями. Бурей и Вовка, в одних нижних портах, аккуратно, минуя мои раны, мыли меня тёплыми настоями .
- Пятачина, ты жив? – Как я рад что ты жив!
Бурей кашлянул.
- Жыв, жив Влад. Если б не ты, то те бегунцы посекли бы нас.
-А что вы меня моете, я и сам могу. – Вскочил я.
Состояние было абалденным. Лёгкость, свежесть, сила. Дрожь в членах и кишках пропала, а самое главное прояснилась голова.
(Потом Вовка мне рассказал, что Буей, после рассказа Кирилла, разглядел в моих глазах безразличие и злость, это мог быть сдвиг по фазе, или рождение берсерка, ведун устранил неполадки в психике с помощью внушения, трав и, по мнению Вовки, грибочков.)
Потом Вован сделал мне и себе перевязку. Бурей снова стал хитрым, мудрым волхвом, а на рассвете мы покинули его логово. Проходя мимо последнего конского черепа, я уважительно глянул в его пустые глазницы, извинился и поблагодарил, а выйдя из осинника, на всякий случай, перекрестился. Вовка, видя это, хмыкнул.
До веси дошли быстро. Наступало зимнее утро, воздух звенел. Снегу, за ночь подвалило, морозец окреп, дышалось легко и приятно. Впереди, разбрасывая брызги снега, из-за сруба, с призывным лаем, вылетела лохматая собака. На её призыв появились ещё две. Добежав до нас они услышали наши голоса, поводили носами, признав в нас своих повиляли хвостами и с чувством выполненного долга убежали искать себе другое развлечение.
- Володь, посоветуй куда идти. – Спросил я друга.
- Ну не к бабе Миланье! Этот точно.
Мы пожали друг другу руки и разошлись.
Я не смело постучался в дверь, за ней послышались тихие шаги.
- Кто?
- Я Светлушка.
Дверь открылась и Светла всплеснув руками, облокотившись на притолок, прошептала глядя мне в глаза:
-Ты вернулся.
- Вернулся. Всё хорошо.
Она обняла меня за шею, встав на носочки, я прижал её к себе.
- Я вернулся. – Ещё раз прошептал я.
- Да что ж мы на пороге? – Опомнилась Светла и мы зашли в дом.
…. Лежа на моей руке, она спросила:
-О чём ты мечтаешь?
- О куче детишек.
Она смущённо улыбнулась и прижалось всем телом.
- А ещё о чём?
- А нормальном доме, где будем жить мы с детишками.
- Да, надо летом дом поставить, какия Владимир измыслил. А ещё у меня корыто рассохлось, надо бы новое...
У меня в голове щёлкнул тумблер, опять двадцать пять. Я поглядел на Светлу и спросил :
- Что надо?
- Корыто. – Испугано отозвалась она.
Пришлось рассказать ей целую сказку « О рыбаке и рыбке». Потом мы смеялись. Я называл её столбовой дворянкой, а она меня старым дедом.

Через пару дней зашёл Бурей и с деланным серьёзным видом отругал нас за не серьёзность отношений, мол надо свадьбу играть.
- Род наш един и вы должны стать, как там Володимир говорил, - наморщил и без того морщинистый лоб старик, - о(!), ячейкой обчества!
Я засмеялся, Светла покраснела.
- Шо ты блеешь? – Стукнул посохом об пол Бурей, - что б народ мне угостил и напоил. Твоя семья это часть всех нас понял? - Так что готовьтесь голуби.
Так как мы со Светлой когда-то состояли в браках, то наше бракосочетание, произошедшее через неделю, было несколько упрощённым в ритуальной части, но сама свадьба была со всеми вытекающими. Руки нам полотенцем вязали, зерном осыпали, подарками задаривали и гуляли по полной всей весью, благо еду помогала готовить тоже все. Я никогда не слышал столько песен, прибауток, смеха и чудных пожеланий, а уж о танцах я вообще не говорю . Данила был на высоте со своими колкостями, а чуть поддатая, баба Мила добивала всех, срамными частушками, крутясь на месте и притопывая хромой ногой. Смеялись все до слёз и язычники и христиане, только крещёный люд потом крестился со слезами на глазах. Веселились от души. Люди есть люди и не важно, какой они веры, важно как они живут друг с другом. Тогда я понял всю силу и величие единения нашего народа.
Шли дни. Зима полностью вступила в свои права. Река покрылась ледяным панцирем. От дома к дому, к колодцам, к реке, к лесу, повсюду вились стёжки – дорожки, протоптанные в не глубоком снегу. Каждый день начинался с забот о хозяйстве и прочих хлопот, какие есть в сельском быту. Я занимался изготовлением луков, помогал Светле по хозяйству с мыслями о барабанной стиральной машине, планировал на весну добавить к двум козам и курям ещё какую-нибудь скотину, иногда заходил к Вовке поболтать. Дуся поправилась, но прихрамывала, поэтому, ни о каких охотах с ней Володька пока не мыслил.
... Закончив утренние работы в нашем живом уголке, я вошёл в дом выпустив клубы пара, обил ноги и окликнул жену:
- Светлушка, пойду до Данилы дойду, заодно загляну к бабе Миле.
- Погоди Владушка. На вот передай Миланье от меня гостинец. – И супруга подала мне корзину всякой всячины.
Надев полушубок и кунью шапку ушанку, подаренную мне на свадьбу Вовкой, я захрустел сапогами по стёжке. День был солнечный, давление высокое, сверкающий снег слепил глаза. На душе было светло и радостно.
- Привет баб Мил! – Приветствовал я Ягу с порога.
- И ты здравствуй Владислав. – Ответила бабуся.
- Как сама?
- Ноня што-то головой хвораю, видать помру. – Констатировала Миланья улыбаясь двумя зубами.
- Не торопись, какие твои годы.
- Тык восемьдесят седьмой годок по земле хожу, пора уж.
- Ого, ты наверное Бурею сверсница? – Спросил я и поставил на стол гостинец, - вот Светла тебе передала.
- Благодарствую! Светле от мине поклон передай, а Бурей таким бородатым был когда я в девках ишо ходила.
Я обалдел:
- Так сколь ему годов щас?
-Да наверно полторы сотни. Он ить род свой ведёт от Святогоровых потомков, а те и по три сотни лет жили, а пращуры их и по пять сотен. Мне вспомнились ветхозаветные герои.
- Да ну?
- Вот те и ну.
- Не верю!
- Твоё дело. Всё, иди от сель, вишь полы мету.
- Чу-фыр, чу-фыр,- засмеялся я.
Бабуля замахнула метлой, смеясь беззубым ртом, я отпрянул в дверь и выскочил на мороз.
- Двери то, хату выстудишь! – Послышались причитанья бабы Милы.
Ни фига се, Бурей то библейский долгожитель. А может и нет.
У Данилы сидел Вовка. Они ждали меня попивая горячий мёд.
Обстановка у холостяка была обычная холостяцкая. Печь, стол, лавки и куча оружия на стенах.
Данила налил мне мёда.
- Ну что, куда пойдём?
- За вырубки. – Ответил я.
- Что так? Спросил Пятак.
- А там и куница и белка и горностай. По пути у деревни я ещё хочу петель наставить, а потом с вами поучиться дуплянки на куницу устанавливать и силки на рябца. Общим собранием предложение утвердили, потом мы с Вовкой начали склонять Данилу к женидьбе….
Под конец посиделок Данила добавил:
- Влад, петли ты сам сходи поставь, а вместе пойдём уж по пороше.
- Добре.
Потом я заглянул в кузню к Горыну.
- Здаров Горын. Как сам, как Млада?
- Мне то што, а вот Млада, сам понимаешь.
- Понимаю. Я что зашёл то(?), ты проволоку можешь вытянуть ноль восемь миллиметра, миллиметр?
- Эт что?
Подняв с пола соломину я показал её Горыну:
- Примерно вот такой толщины.
- Попробую. Свёрла такие у Володьши вроде есть. А что затеял?
- Да петли на зайца.
- Что, с бечевы или жилы не нравятся?
- Нет. Крепить не удобно, всякие палочки веточки подставлять… Дюж мороки много.
- Завтра заходи попробуем.
- Добро.
На следующий день Горын натаскал мне проволоки в один миллиметр диаметром. Куски были примерно по метру, то что и требовалось.
Вечером во время изготовления петель при горящих свечах я думал об оконных стёклах и тёплом сартире. Надо будет летом покумекать. Жена сидела за прялкой и нахваливала агрегат(спасибо Вовке, принёс через временное окно в разобранном виде).
Готовые петли я поместил в котелок и проварил с хвоей. Потом просушил и натёр тряпицей с льняным маслом.
Утром убрал за козами, задал сена и начал собираться в заогородье, ставить петли. Через плечная сума с сушёным мясом, огнивом, хлебом, солью, тул, трофейный лук, так как мои были в процессе изготовления, петли, - всё было готово…
… Я не торопясь вышел, встал на лыжи, оглядел светлеющее небо и тронулся за огород.
- Чё то я рановато. Заяц ещё не сел, а если и сел то не приседелся.
Дойдя до изгороди остановился и решил подождать. Жизненные, приятные мысли полезли в голову. Как же всё таки здорово, что Вовка пригласил меня сюда. Я обернулся, посмотрел на домики, где жили мои друзья и любовь. Как здорово, что не надо идти на работу в скучный офис…
Утро набрало силу, просветлело как днём. Ноги сами пошли двигая лыжи и вскоре попались заячьи следы, изучив их , определив тропы я принялся расставлять петли. …Совсем низко ставить нельзя, иначе косой влетит головой и лапой, потом рванётся и поминай как звали. Расставив пять силков ноги понесли меня обратно к изгороди.
С приготовленным луком в руках мои инстинкты ждали прыжка беляка. По пути движения попадались заячьи катышки и множество ночных следочков. Подходя к, оставленному кем-то, не большому вороху сена, я приготовился, чутьё мне говорило, что сейчас будет белая вспышка снега и из неё рванёт белоснежный зимний зайчишка. Но этого не произошло. Постояв в разочаровании, двинул лыжу и тут снег взорвался. Нервы косого не выдержали, его первый прыжок был стремителен и резок, тетива натянулась и стрела рванулась в погоню за ушастым. Тупой наконечник ударил в белый бок, цель кувыркнулась, забилась…
Отжав зайцу брюшину я, довольный собой, навострил лыжи к дому. Внутреннему ликованью не было предела, ведь тренировки в стрельбе не прошли даром,.
Дома зайчишка был помещён в холщёвый мешок и оставлен на три дня, в подвешенном виде, на морозе .
Светла, видя как я рад своим охотничьим достижениям, подыгрывала мне, но не перехваливала . Мы уже привыкли радоваться друг за друга это наверное и был, тот самый семейный лад.
Все три дня я был в нетерпении, ибо мне хотелось отведать зайчатины, впервые добытой из лука.
На четвёртый день зайчик был разделан, шкурка трубкой натянута на пялку, а тушка изъята супружницей, для дальнейшего кулинарного волшебства. Она готовила, а я валялся и ни ЧЁ(!) не делал, наслаждаясь ничёнеделанием, правда иногда вставал и подсматривал за процессом.

… Прошло, без малого, четыре года. Сейчас, оглядываясь назад, мне кажется, что я повзрослел. Не потому мне сорок и множество седых волос, что у меня, точнее у нас со Светлой, родилась доча Настя, я стал папой и всякое такое, а потому, что я начал видеть, ощущать время и жизнь по новому, по взрослому, хотя остался тем же балбесом, не перестающим удивляться чудесам жизни.
За прошедшие годы я многому научился, много узнал, много переделал, пролил малость и своей, и чужой кровушки, так и не став ловким воином и рубакой как многие, но с луком я управляюсь не хуже других, а может и лучше. . Наша весь разок горела, потом отстраивалась сызнова, превратилась в городок, обрела частокол, вал, вышки четыре башенки, церквушку и общий дом, он же детинец. На реке теперь стояла деревянная пристань, были проложены мостки и установлены погрузочные краны-журавли.

… Май, чудное время. Всё кругом распускается, цветёт, птички пою-ют! Весь заканчивала посадки своих и общих огородов. Народ трудился на земле и был благодарен ей.
…Я очищал от коричневой земли лопату и наблюдал как дочка, сидя на маленьком стульчике, покрытом шкурой, кормит крошками курей. Доче, всего то два с половиной годика, а уже хозяйка. Куры клевали у неё с рук, она смеялась и иногда, по детски ойкала. Рядом с ней, отвалившись на бок, лежала рыже-серая собака Люля, коротко Лю. Вовкина Дуся принесла щенков в день рождения нашей дочки и мы со Светлой решили взять одного себе. Собака на улице не отходила от маленькой Настёны ни на шаг и постоянно была на страже, даже мух отгоняла от дитя. Вот и сей час она, млела на солнышке, но как только девчушка переставала смеяться, сразу поднимала голову и напрягалась. Видя, что всё в порядке, я рядом, а Настя достаёт из туеска горсть крошева, глянув на кошку, которая лежала на её хвосте, падала головой на землю и закрывала глаза.
Дверь ворот открылась, Лю подняла голову, появился Данила и Вовка.
-Здрав будь Влад!
Лю узнав своих, опять улеглась.
- Здоров парни.
- Ты всё молодишься? Какие уж мы парни?
- Ну не знаю. Стареть, всяк рановато. – Ответил я, пожав друзьям руки.
На пороге появилась Светла .
- Здравствуйте гости, проходите в дом, отведайте угощение.- Пригласила жена поглаживая «новый» живот.
- Здравствуй и ты Светлушка, и дети твои. Благодарствуем за предложение, но не досуг. Ещё свои все труды не вытрудили.
- Да заходите. – Подтолкнул я друзей.
- А чё ты толкаесся? - И Вован своей шапкой хлопнул меня по голове и заржал.
- Ты чё на? - В шутку возмутился я и тут же получил шапкой от Данилы. Затеяв шапочную потасовку, смеясь, мы ввалились в горницу.
Светла видя всё это развела руки:
- Вроде взрослые мужи, а всё как жеребята бестолковые и брыкливые.
- Что-то ты Влад припозднился ныне с огородом. Уж вечёр наступает, а ты ещё не отделался. – Спросил Данила садясь за стол.
- Не юли! Давайте, выкладывайте, с чем пожаловали.
Светла подала на стол горячие крапивные щи в глиняном горшке и деревянные ложки.
Данила потянул носом, оценивая запах варева:
- Да-а-а! Живёш ты сладко Владко!
- Так женись, и у тебя сладость прибудет. – Вставил Вовка ухмыляясь.
Данила погрустнел:
- Не браты, пока её не найду, на другой не жененюсь.
- Кого её? – Спросил я и отхлебнул из ложки.
- Свою любовь. – Грустно улыбнулся весельчак.
- Так до скончания века будешь искать…. – Вставил Вовка.
- Как знать. – Задумался Данил. – Ладно, давайте о деле, а дело такое, до купальницы пойдём на Кубенское озеро, там в Городке торжище будет. С Вологды купцы прибудут, с Волги, со степей, так что народу наберётся достаточно, что б с нас меха собрать, да облапошить . Что показать на торжище у нас имеется, да и слухи о наших изделиях наверняка распространились. - Ну и ещё одна мелочь. Помните татя что полонён был Могутовыми воями и умом тронулся? Ну, потом его дружки меня, як жеребёнка, из расшивы арканом выдернули…
- Ну-ну, помним, - глянул на меня Пятак, - эт те бегунцы, что остались после ночной битвы, когда Пепел к нам пришёл.
- Ну! – Не выдержал я, - Что случилось то?
- Ты што так раскалилси то? – Засмеялся Данилка, - прям хоть кувалду бери и куй по темечку. – Ни чё не случилось, просто оттаивать он начал, перестал метаться, плакать, но всё равно в головушке белки скачут. Пожалела его одна вдовица и приняла к себе жить. Он, по началу, как дитя звериное был, а потом отходить начал, видать женское сердце чудо сотворило. Она то теперь говорит что любит его, а он об этом и понять не может. Ныне привела она его сюда, к Бурею, мол он может поможет, разум поправить, крышу так сказать подлатать. Ну Бурей то вдовицу расспросил, а про то как лодии буртасские сто лет перемахнули, расспросил особо. - Рассказал Данила и принялся хлебать щи, поглядывая на нас с Вовкой.
- Ну а мы-то тут причём? – Спросил я.
- А при том браты, что Бурей нас приглашает в своё логово, на капище, так как мы тож через время шагнувшие были. – Облизнул ложку Данила и хлопнул ею по столу.
Мы с Володькой открыли рты.
- Ну што вылупились аки сычы? – Спросил, как ни в чём ни бывало, хохмач, приглаживая усы.
- Ты что же чувак столько молчал? – Привстал из-за стола Пятак с шипеньем, - мне ж даже не с кем потрещать было о былом, о кино и прочем!
Я ловил ртом воздух и не верил происходящему.
- Тихо, тихо Вовко! – Выставил вперёд ладони Данила, - я ж из прошлого сюда попал, за сто пятьдесят годочков.
Вовка плюхнулся на лавку, в горнице воцарилась тишина. Все думали про себя. Наконец Володька очнулся:
- Всё равно мог бы сказать. – Помолчав добавил, - а как попал то?
Данила собрался с мыслями и коротко рассказал.
- Прибыл тогда на Русь митрополит – грек Феопемпта. В Киеве уже золотые врата стояли. Вроде всё нормально, но народец некий, роптать начал по разным углам Руси. Я тада уж крещёный был, а зазноба моя нет. Вышло так, что якобы язычники, осквернили Десятинную церковь. В Киеве началась охота на осквернителей. Народ старой веры начал уходить в леса и ещё подале. Докатилась и до нас в Курск эта жатва… …Я со своей Милёной, на купалу, у костров был и тут конные налетели… Ни кто не готов был, а как подготовишься, все на свету костров, а подсылы с тьмы ночной наехали. …Кого за волос ловили, кого верёвкой, кто отпор давал, того успокаивали мечём, аль копием… …Я кричал что крещёный и что Милёна моя, а что толку(?), они выполняли чей-то посыл. - Данила замолчал переживая давние события, взерошил волос и криво усмехнувшись продолжил , - Когда её за косу потащили, я уж не выдержал, одного скинул с коня, обезоружил, и дал отпор. Пятерых зарубил, меня тоже чутка зацепили, Мелёну потерял во тьме… а утром объявили что чародеев и антихристов казнить будут прелюдно. Пошёл я искать милушку свою, а её на площадь с другими купальниками ведут… Ох и горько мне стало тогда! Горько за правду нашу, и за любимую. Это она то чародейка ? Она антихрист? Она мыша в амбаре убить боялась. Унёсся я рысью домой, одел сброю и на площадь… .. Во общем вырвал я любимую из лап зверских, а за мной погоню отправили. – Данила вытер лоб и продолжил. – Целую седьмицу мы скрывались, потом , хвост мне, всё же, прищемили. Нагнали в лесу, а мы у реки отдыхали, их десяток я один. Ну думаю стрелами побьют, так нет, решили живьём брать. Я дал им бой, шестерых закрутил и посёк, остальные скрутили любушку мою и на конь… …я за ними, а их нет, исчезли. Спужался я тогда сильно, думал колдовство, но всё ж ринулся по следам и вот незадача след пропал. Я вперёд пробежал, нет следов. Ну думаю надо на конь и поискать, оборачиваюсь, а и коня нет, и полянка не та. Вот тада мне Бурей и встрянулся. Он мне всё разъяснил, я принял спокойно, и решил что здесь буду искать любушку мою Мелёну, а Бурею дал слово ни кому не говорить.
Данила замолчал. Молчали все. Под потолком, жужжа, кружили мухи, Светла за спиной всхлиповала, закрыв лицо платком.
- Ни хрена себе! – Прошептал я, - а нам что ж рассказал?
- Ныне Бурей дозволил.
Я резко обернулся на Светлу, та с легкой улыбкой проговорила:
- Я уж давно знаю что вы с Володей не тутошние, а вот о Даниле не догадывалась. Не бойтесь, я никому…
Обстановку разрядил детский плач и лай собаки. В горницу, по детски не уклюже перешагивая порог, плача огромными слезинами, зашла дочка Настя:
- Тятя, мама, - всхлиповала она, крутя грязными кулачками глаза, - Петя Натю попу клюк.
- Что-что? – Не понял Данила.
- Пятух в попу клюнул. – ответила жена и повела дочку к кадке умыться.
- Настя, а Люля за тебя заступилась? – Спросил Данила.
- Да. – Резко констатировала малютка сквозь мамины умывающие ладони, - Люля на петю ав, ав, ав. Петя на заболе сидит и боися.
Мы засмеялись. В хату зашла лохматая Лю, дождавшись Настю, лизнула её в щёку и вывела на двор кормить птиц.
- А что ж мы Бурею понадобились? – Спросил я.
- А хто его знает, можт узнать что хочет. – Задумался Вовка.
- А когда?
- Ноня звал. – отозвался Данил.
- Ну давай сходим, может чем пособим. – Согласился я. – Светлушка, мы до Бурея обернёмся.
На окраине селения, под лесом нас ждал Доброшка. Он уже был не тот восмилетний мальчуган, он был подросшим, посерьёзневшим подростком.
Как же он догадался что мы идём, подумал я, но спрашивать не стал.
…Пройдя ельник, мы подошли к осиновому коридору. Конские черепа глядели на нас пустыми глазницами как бы спрашивая «А ты»(? ) Я молча поздоровался и двинулся за Доброшкой, за мной шли друзья.
На поляне стояли прежние извояния богов, горел большой костёр и на деревянном троне, от которого отросли ветки с молодыми листочками, сидел Бурей с посохом в руке. Возле него сидел тот самый человек, о котором говорил Данила. Он играл с мелкими косточками, какого-то животного иногда посмеиваясь.
- Встань чадо ПрокОш, пришли твои друзья. Они хотят с тобой выпить и поиграть. – Добродушно произнёс ведун, обращаясь к безумному.
Прокош подошёл к нам, оглядел, остановившись на мне спросил:
- Почему ты в печали? Я не хочу пить, давайте играть.
- Но они не будут играть, пока ты с ними не выпьешь. – Прозвучал, теперь уже властный, голос Бурея, отдавшись по спине мурашками.
Мужчина расстроился, что-то тихо промямлил и согласился. Я был поражён пустыми, глуповатыми глазами человека, который когда-то был смелым войном.
Доброга поднёс четыре берестяных кружки, одну подал персонально Прокошу, три другие мы взяли сами. Молча выпили. Потом началось не вероятное. Безумец зашатался, лицо его покраснело, он заплакал говоря что ему очень жарко, потом резко побелел и впал в беспамятство.

Он зашатался, его ноги начали подкашиваться. Мы бросились поддержать, но Бурей остановил наши действия и велел отойти от подопытного.
Лес накрыли сумерки. Лесные стены поляны казались чёрными. Лики богов, смотрели на происходящее, отражая играющий свет костра и казалось блюли правду действия, не допуская кривды. Они были строги, суровы и справедливы, страшны и добры. Мне стало не по себе, я задрал голову, отключившись от происходящего. Серое темнеющее небо принимало улетающие искры костра и растворяло их в себе. Справившись с суеверным, первобытным чувством я вернулся к происходящему на капище.
Прокош шатался как пьяный, с трудом балансируя на подломившихся в коленях ногах. Казалось, что он вот-вот упадёт, но этого не происходило, он стоял, словно сопротивляясь не видимому ветру. Бурей начал говорить, перечислять богов, обращаясь к ним и отгоняя кого то. Чуть отхлебнув из глиняного сосуда, он устроил допрос безумному. Тот хныкал, но рассказывал. Из бессвязной речи одурманенного, в конце концов, прояснилась картина давних событий…
… Прокош и его брат Прокуд были изгоями из Новгорода, за поножовщину. Подрезали какого-то персида, но не просто так, а защищаясь, ибо тот требовал уступить ему и его четырём охранникам дорогу. Братья упёрлись, мол мы дома и тут хозяева, а тот, я ибн Раджа или как там у них наглец… Прокош ответил, что послать бы тебя на.., да видать ты оттуда пришёл, толпа вокруг спорщиков ударилась в смех. Толмач перевёл слово в слово, завязалась перепалка переросшая в схватку. Те сабли вон из ножен, а Братья засапожники в руки и показали наглым «гостям» где раки зимуют, в живых остался один охранник. Потом судилище было, братьёв выгнали из города. Они помыкались и прибыли в Рязань. Начали обживаться, Прокуд женился, детки пошли… А потом было не довольство Новгородом и их как Новгородцев прижали на торге, послухи они. Когда братья домой доползли, от дома один пепел и жуткое зрелище осталось… Не стало у Прокуда жены и детей, погорели. Дальше мужиков ждала ватага на Волге, разбой, злость, кровь и обиды на судьбу. В одном из походов, ночью, их две лодии прошли сквозь густое воздушное марево, оказалось, что очутились здесь, на сто лет назад от своего времени…
…Бледный как холст Прокош, казалось, вот-вот упадёт. Он выглядел очень уставшим. Ещё бы, ведь он пережил заново горькие события своей жизни. Бурей велел усадить его. Доброга тут же принёс лавку и мы аккуратно усадили страдальца. Бурей накрыл голову бедолаги большим пучком, скомканных, конских, волос, начал что-то бубнить, вытягивая по волосине, вскоре от пучка остался тугой узел, размером с кулак.
- Смотри Прокош! – Зычно воззвал ведун, - вот твоя хворь!
Прокош открыл глаза и уставился на волосяной пук, лежащий у Бурея на ладони.
- Ты славный вой Прокош! Разруби узел хвори своей! – Старик положил спутанный пучок на колоду и подал мужчине топорок.
Одурманенный оживился приняв боевой топор. Глаза заблестели, обрели смысл. Он обернулся на нас, по детски улыбаясь.
- Руби! – Крикнул я, не выдержав.
Прокош встал со скамьи, лихо размахнулся и, с оттягом, всадил топор в хворобный узел. Нити развалились, колода треснула, безумный рухнул на землю, кровь прилила к его щекам а лицо приняло смысл и покой. Прокош спал, размерено дыша. Бурей подхватил тонкой кожей колоду с обруками волос и бросил всё в огонь:
- Сгорайте хвори в пепел, в тлен, безвозвратно! – Громовым голосом прогремел старик. В бесстенном языческом храме заметалось эхо, у меня помутилось в голове, костёр полыхнул, вздёрнув пламя до небес.
- Неситя его в избу. – Промолвил Бурей, превратившись в обычного себя.
Прокош спал на Буреевом ложе укрытый шкурами, а хозяин проводил с нами инструктаж по будущему походу на Кубенское озеро.
… - На купалу оконце ныне откроется, ибо четвёртый год пошёл, вы туды и сходитя.
- Как так? – Спросил я, - ведь раз в четыре года!
- Не в четыре, а на четвёртый и скользить окно по году как хоча. Не перебивай, я всяк на годок постарше! – Отчитал меня старик. -Ты Володьша пойдёш за нужностями разными в своё время. В спутниках тебе будут Кирилловы сыны, да Любимовы.
- Пепел, дашь мне свою одёжу Московскую. Ныне в магазины пойду не один, что б принесть поболе. Благо деньги на карточке ещё есть. – Обратился ко мне Вовка.
- Не перебивай! – Стукнул посохом об пол ведун, - недоросль! - и пожамкав усы губами продолжил, - вы же голуби, - обратился ко мне и Даниле Бурей, - пойдёте искать вот это, – ведун показал четырёхлучевую, закрученную в спираль, свастику, вырезанную на деревянном диске, - оно в сундке дОлжно быть, на могучем дубу.
- Эт што ж? Ни как смерть Кащея? – Снова влез с вопросом я.
Бурей сурово глянул из под бровей:
- Сам ты Кащей! Это образ мира. - Окно внутри устроено как светлая горница, со многими входами и выходами, - продолжал старик, - что б понять куда итить, нужно представить образы и эти образы проявятся у нужной тропы. Данила, я мыслю, что ты найдёшь, что ищешь. – Глянул на Данилку волхв.
Наступил рассвет. Бурей велел отвести Прокоша к Киррилу, что б тот отвёл его на крещение в церквушку, ибо это излеченному во благо. Я был удивлён такому мнению язычника.
- А почему бы ему не остаться в своей вере? – Обратился я к старцу.
- Потому сыне, что теперь он будя жить в любви со своей спасительницей, а она крещёная, – поучительно молвил Бурей,- и всю жизнь вспоминать и детям рассказывать как его лечил волхв-ведун, а это и есть укрепление моей веры в умах потомков. – Поразил меня мудростью старик, подняв сухой палец.
Данила потом рассказал мне, как Бурей с нашим священником вместе ведут беседы, читают древние книги, а иногда, в тихую, принимают за воротник и очень довольные друг другом спорят о мироздании.
Прокош шёл с нами, мы отвечали на его вопросы, он кивал, востанавливая в памяти события очень сокрушался и переживал, потом молчал в раздумьях и уже возле веси очнулся, остановился и произнёс:
- Что ж други, значит будем жить здесь и ныне.
Мы похлопали его по спине, пожали руки. У дома Кирилла его встретила та, которая его сюда привела. Мужчина заглянул ей в глаза, долго смотрел, потом обнял, а она заплакала. … Бурей творил чудеса.
… Сборы к отплытию были не долгими. Весь следующий день народ сносил по мосткам будущий товар. Катили бочки, несли меха, железо, кожи, посуду, даже инструменты и станки в виде прялок, токарных станочков и не больших ткацких станов и всякую всячину. Я с Данилой переносил наши луки, полные тулы, древки и прочие лучные прибамбасы. Вовка пёр излишек овощей, резное дерево, кость, рубанки, фуганки. У причалов стоял гомон, смех, посулы и пожелания.
Решено было идти на двух лодиях и тащить буксиром малую расшиву, гружёную, не большим, челном.
Прощание было не долгим.
- Тыж береги себя Владушка, – сказала Светла поправляя мне на лбу волос, - ох чует моё сердечко не ладное.
- Всё хорошо будет, роднуля. Отторгуемся и прибудем. – Успокаивал я жену.
Люди вокруг поделились на пары, тройки, семьи. Все прощались с родными. На носу ладьи стоял в одиночестве Данила и наблюдал с грустью за берегом, поправляя иногда развивающийся на ветру вихор.
- Ну всё пора. – Поцеловал я Светлу, – дочуля, до свидания, я скоро приеду, - поставил я Настёну на землю. Ну всё, родные мои, пошёл.
Ладья отчалила, по уключинам застучали вёсла, становясь на свои места, судно набирало ход. Я ещё долго махал своим провожающим, пока они не исчезли из виду за лесом.
- Пошли Влад, Бурей завёт. – Позвал меня Володька.
- Как Бурей? Откуда?
- Да мы пока на берегу лясы точили в прощаниях, старый хрыч уже на лодье обжился, за тюками. – Тихо ответил дружбан усмехаясь.
Ведун сидел на тюках с кожей и хитро смотрел на нас.
- Ты что ж дед с нами-то пошёл? – Спросил Вовка.
- А хто вам окно укажет? А ежели меня хрычём величать будешь, превращу в мыша. Понятно?!
- Понятно. - Отшатнулся Вован и уже степенно спросил - По што звал то, дедушка?
- О тож. Да просто так, язык почесать.
Ладьи, подгоняемые течением, уходили от родных дымов дальше и дальше. Мимо плыли родные леса, песчаные берега, затоны поросшие камышом в котором покрикивали лысухи, притоки и отмели на которых жировали утки. Иногда наш караван приставал к какой-нибудь прибрежной деревеньке, что бы размяться, совершить мен товара и немного поторговать. Загребная команда, состоявшая теперь из молодых парней, менялась примерно через каждый час. Мы болтали с ведуном о разных вещах, даже о космосе. О нём Бурей особо внимательно слушал, иногда кивал головой в знак понимания, а иногда сам вставлял фразы, которые поражали нас истиной сказанного, например то, что в космосе очень холодно и нечем дышать, что ярый свет солнца может сжечь глаза, если нет на шеломе забрала. Данила, все слушал с большим интересом, по нему было видно, что эта научная информация воспринималась им хоть и тяжело , но желанно и жадно. Когда мы сказали что земля круглая, а точнее шарообразная, Бурей укорил меня с Вовкой в невежестве:
- Запомните голуби, вселенская утка снесла яйцо и образовалась земля матушка, сие означает что земля не шар, а яйцо! Не ляпните где про шар то, а то осрамитесь.
Вовка глянул на меня:
- А ведь точно! С полюсов то наш шарик приплюснут!
- Откуда ты это ведаешь дедушко? – Ошарашено спросил я ведуна.
- Поживёшь с мое, тоже познаешь. – Хитро прищурился старик и отослал нас, оставшись, наедине, со своими думами.
На четвёртый день плаванья наш флот, миновав острова и отмели в устье Кубены, над которыми кружило множество чаек, вошёл в Кубенское озеро. Народ приободрился, послышался говор, смех, пошла движуха, прозвучала команда ставить парус. Мы находились на переоборудованной Вовкой, в плане парусного вооружения, ладье , поэтому с интересом и опаской ждали результата. Вместо привычного прямого паруса Пятак, ещё в прошлом году, решил поставить рейковый, разрезной парус, не много поднятый над палубой. Примерно одна треть рейкА располагалась перед мачтой, а парус был разрезан на две части, на носовую- меньшую (кливер) и кормовую- большую (фок).
… Рей был поднят на мачту, паруса растянуты, вёсла убраны и… …Сколько было тренировок дома на реке, изысканий, додумываний. Подбирался балласт, оттачивалась слаженность работы команды и кормчего. Получилось так, что на двенадцатиметровую лодию, поставили шлюпочный такелаж, с несколько увеличиными парусами. …
Судно, шло курсом юго-запад, к селению с названием Городок. Сильно кренясь одним бортом к воде и довольно уверенно совершая повороты, через час хода, мы привлекли внимание народа у причала. Вторая ладья, не смотря на свой прямой и большой парус, заметно отставала не имея попутного ветра. Я был доволен Вовкой, хотя он наоборот хмурился, видя какие-то свои недоработки.
- Что не так? - Спросил я?
- Не знаю, но хотелось бы получше. В окно уйду, постораюсь литературку поискать по парусам и судам. - Ответил Володька глядя на надутые паруса.
Над нами кричали чайки, а за бортом шумели волны. Это была ещё одна познанная, переполняющая радость, которая досталась нам с Вованом в этом мире.
На пристани уже толпился народ, встречая не известное судно лихо идущее к торгу. Мы убрали парус и ладья аккуратно подошла к пристани. С носа и кормы полетели канаты, подростки на мостках их приняли и пришвартовали нас. От нашего борта перекинулся трап и мы, возглавляемые Любимом сошли на берег.
Любима узнали, раздались приветствия, он ответил кивками, малыми поклонами и в сопровождении подошедших воев отправился оформлять торговое разрешение и что-то ещё к этому причитающееся.

Пока мы осматривались, причалила вторая наша ладья, с неё сошёл Кирилл и переговорив с портовой службой отправился за Любимом, неся в руках берестяные грамоты.
Наша команда вывалила из ладей что бы размяться и осмотреться. Как оказалось, здесь было много знакомых лиц, некоторых я помнил по именам. Кругом слышались приветствия, шутки, хитрые торговые вопросы, мол что торгуете, да что за цены. Сразу появились купеческие доверенные и начали разнюхивать, что да почём. Наши особо не болтали, а если кто-то наседал, отвечали с улыбкой, что на торгу все будет выставлено. Интересовались товаром и барышни, при чём разных возрастов и сословий.
Наученные Володькой парни отвечали им заученными фразами в стиле нашего времени, типа новая зимняя коллекция мехов, аксессуары по уходу за волосами, для женщин ценящих свою красоту, будут представлены на торжище. Девицы и женщины, не совсем понимая что им ответили, но услышавшие слово «красота» и показывая свою осведомлённость, чинно проходили мимо говоря друг другу, что наконец – то, чего - то дождались. Эти ответы вызывали всеобщий интерес, что было нам на руку.
Где то играла музыка и слышалась многоголосая, задорная песня. Я, чуть пританцовывая, стал притопывать в такт.
Вовка обратил на это внимание:
- Помнишь Влад, мы на гитарах брыньчали песенки и мечтали послушать, да попеть древние , народные произведения?
- Помню. Я бы с удовольствием щас сбацал, что-нибудь фольклёрное, но в стиле двадцать первого века.
Данила услышав наши страдания, как всегда, коротко вставил :
- Ну так сбацайте, коль могёте.
- Слушай, а точно! – Сверкнул глазами Пятак, - а что играть то?
Я, от балды, предложил песенку из мульта «Три богатыря и шемаханская царица» отбивая такт ладонью по ляшке:
-За горами, за лесами, горы да леса,
А за теми, за лесами лес, да гора…
- пропел я и дополнил, - только тут бас нужен и ударник с тарелками для мощи восприятия.
Пятак , а башка у него работала быстро, встрепенулся и положил руку на плечё Даниле:
- Даня, надо раздобыть тончайшие, отбитые, медные бИла, вот такого размера, - и Вовка сложил руки кольцом.
Данил потёр ладонью вихор и ответил:
- Сделаем. До вечеру будут готовы. Что ещё?
- Бубны глубокие.
- Не знаю, можт найду.
Вовка в нетерпении покрутился и убежал на ладью, а мы вступили в беседу с мужиками с чужого корабля. К причалам подходили и подходили суда. Местный люд привозил на торг всякую всячину, в основном меха, кожи, бересту и ткани. Наговорившись с соседями мы отошли к своим ладьям и Данила переговорив с Вовкой, который строгал деревяшки, куда-то смылся.
Вскоре появились довольные Любим и Кирилл. Они заняли, за мзду естественно, место под торговлю, не далеко от центра торжища и теперь отдавали распоряжения своим ладейщикам по разгрузке торгового добра.
Прибыл Данила с бубнами под мышкой и представил мне своего спутника:
- Во Влад, знакомься, это Янгур. Прибыл аж с низовий Итиля, с берегов Хвалынского моря с посёлка Аш-тархан. Лучных дел мастер и коваль меди, такие кувшины чеканит, заглядение…
Я кликнул Вовку:
- Пята-ак, тут чеканных дел мастер прибыл.
- Вовка слетел с трапа и сразу начал с объяснений своего заказа. Мастер кивал и задавал вопросы чуть коверкая слова. В конце концов он достал из сумы два листа меди, толщиной миллиметра в два, молоток, наковаленку, типа сапожной и усевшись на предоставленный ему складной стул начал чеканить. Я впервые увидел этот процесс. Мастер работал размерянно и чётко, изредко проводя пальцем по отбитому металлу, видимо проверяя его ровность. Данила уселся рядом и наблюдал как под ударами молоточка метал утоньшался, уплотнялся и принимал нужные формы.
С ладьи опять пришёл Вован с дрыном в руках. На дровиняке были натянуты четыре проволоки:
- Во Влад, видал?
- Эт чё?
- Ты что не видишь? – Возмутился друг, - это ж гриф для, э-э-э, гитары.
- Чиво-о-о? – Заржал я.
- Таво!
Янгур перестал чеканить и с интересом слушал наш разговор.
- Вон видишь, даже аштарханец офигел. – Сказал я.
- Так вы Аштарханец? – С интересом обратился к чеканщику Пятак, - знаменитые места!
- Чем же знаменит моя маленькая деревня ? – Удивился гость.
- Долго рассказывать.
Вовка мотнулся на ладью и принёс большой глиняный горшок:
- Смотри и слушай.
Он, всунул один конец псевдогрифа в горшок и пробежался по грифу пальцами, прижимая металлические струны. Горшок срезанировал и выдал мощный звук похожий на звук бас-гитары.
- Ни фига себе! Обалдел я. – Это ж кантрабас! Но…
- Ни каких но! – отрезал Вован, - к вечеру соберу сей «контробас» и, - он глянул на готовые медные тарелки, - ударник.
-Ты с чем прибыл Янгур? – Спросил я, - на купца не похож, на свирепого война тоже.
- Степняк он, Влад.- Встрял в разговор Данила, - они если надо все в сёдла садятся.
- Не воин я, - ответил южанин – доставая из сумы чеканную чару, украшенную камушками, узорами, проволоками.- Моё сердце красота любит.
- Ни чё се! – пробормотал я, рассматривая медный бокал, - а луки?
Янгур снял из-за спины свёрток и, довольно улыбаясь, достал из него лук.
Немая сцена длилась долго. Мы с Данилой, по очереди, крутили оружие в руках восхищаясь красоте отделки. На зелёном фоне лука вились золотые ветви и листья, бежали гепарды летели птицы, цвели алые цветы. Смуглое лицо Янгура сияло от удовольствия, видя наше восхищение.
- Ты украшал? – спросил Данила.
- Я и делал и украшал. Моя дочь золотую краску написала.
- А как бьёт?
- Завтра покажу.
На меня многозначительно глянул Данил и произнёс:
- Пора и перекусить.
–Вовша, давай повечерим. – Крикнул я…
Володька отказался сославшись на занятость.
После лёгкого перекуса мы долго беседовали, потом Янгур поблагодарил нас за угощение, получил от Вовки плату за работу и пригласив нас в гости, ушёл к своему стану. Немного побалтав, мы занялись установкой шатров на отведённом, для нашего каравана, месте.
Перед сном мы втроём прошлись по берегу озера, найдя тихое местечко под ивами, искупались и постирались. Потом сидели у костра, тихо беседовали, перебирая события прошедшего дня. Вовка всё хвалил свой «контрабас», Данила лук Янгура, а я просто молчал и слушал. Мне было приятно ощущать себя в кругу друзей, которые довольны тем что я рядом, что мы вместе друг с другом.
- А где этот Аштархан? – спросил я просто так.
- В Астрахани! – Бросил Вован и переключился на «контрабас».
- А она уже есть разве?
- Вроде нет, но есть первое название, маленького поселения, Аш-тар-хан. По моему, это и есть будущая Ас- тра-хань. Там щас разные, родственные, племена живут, ну и естественно татары, с которыми у нас скоро будут серьёзные зарубы, благодаря монголам, а потом наоборот, мир, дружба, жвачка и братство.
Ни чё себе, думал я, города ещё нет, а народ вот он, есть, делает красоту, торгует, мечтает о прекрасном. Мир растёт, появляются новые города, деревни… а в наше время наоборот, вымирают деревни, увядают города из-за закрытия предприятий… Охо-хо…
Костёр догорел. Мы затушили угли и отправились спать…
С рассветом меня разбудил Вован:
- Вставай, на репетицию.
- Куда-а-а?
- Давай, давай. Подымайся…
Контрабас из корыта меня менее впечатлил, чем ударная установка из бочки обтянутой кожей, с грубой педальной, деревянной колотушкой, трёх, разных, бубнов-барабанов укрепленных на ножках и двух тарелок, одной висячей, а другой закреплёной жёстко.
- Ну, садись за ударник, попробуй.
- Ты сдурел! Да наши нас в озеро побросают.
- Не дрефь! – Подбодрил Пятак и выдал на котрабасе, - неходите дети в школу, пейте дети кока-колу.
Я взял палочки и приложился к установке. Получилось очень даже интересно. Вовка позвал нашего гудошника и гусельника. Парни лет двадцати пяти с удовольствием приняли приглашение в ансамбль и после короткого ознакомления с музыкой выдали нужную мелодию и аккомпанемент. Данила быстро вставил в музыку «за горами, за лесами…», получилось не дурно. В шатёр заглянул Кирилл:
- Мужики пора. – Молодёжь сразу исчезла и Кирилл добавил, - взрослые люди, а всё как дети.
- Всё приходящее, а музыка вечна. – Ответил ему Володька.
- Это понятно, но делу время, а потехе час! – Парировал Кирилл усмехнувшись…
Товары и торговцы занимали свои места у столов, лавок, навесов.
Утро наполнялось, шумом голосов, криков зазывал, пеньем петухов, гоготанием гусей. Это был торг, базар, рынок. Вдоль прилавков, на встречу друг другу, двигался народ. От разноцветия одежд рябило в глазах. На слух попадали разные наречия родного языка, и совсем не знакомый, иностранный говор.
Подошёл Бурей и сел на лавку под нашим навесом:
- А что молчитя! – Зазывать надо, хвалить свой товар.
- Да разве тут перекричишь? – Спросил Володька.
- А ты не кричи. Ты вчарась весь вечер карыту свою строгал, вот и давай пой. У нас две лодьи товару, продать нужно сразу, ибо потом цены ниже будуть.
Вовка почесал затылок, глянул на меня:
- Ну?
- А давай.
Не сыгранный ансамбль собрался в кучку. У меня появилась дрожь в коленях, Вовка тоже заметно нервничал, остальные музыканты, включая хомача Данилу, наоборот ржали и успокаивали нас:
- Главное шуму поболе и всё пойдёт…
Я сел за ударные и дал глуховатый ритм. Мимо проходящие начали останавливаться, я оробел, видя мою робость подключился бледный Вован с «контрабасом», потом весело загудел наш гудок, зазвенели гусли и Данила зычно запел:
За лесами за горами лес да гора,
А за тою, за горою горы да леса,
А за теми за лесами есть мастера.
Мастера куют да пилят с ночи до утра!
Мы продолжали тихо играть, Данила зазывал, нахваливал стихами товары и потрясывал, да позвякивал небольшим бубном:
- Подходи народ честной, похвались тугой мошной,
Покупай товар отменный, из-за лесу привезенный.
Шпоры петушиные, гребешки куриные…
- Эт што жа за гребешки? – Спросила смеясь женщина в расшитом сарафане и накидке.
- Вот гляди! – Данила, подбежал к Вовкиным изделиям и показал, костяной, полированный гребень, украшенный замысловатой резьбой. - Подходите бабоньки, выбирайте, гребни, самопрялки, рубели, коромысла, всё резное, маслом напитанное, русским потом политое, красивое, надёжное, к излому не возможное…
Сразу образовалась толпа, гомон, женские голоса, требующие у мужей купить красивую расчёску. Контрабас смолк, ибо Вован погрузился в торговлю.
- Подходи охотнички,
На промысле работнички.
Луки, тулы, стрелы,
Сделаны умело.
На стрелочках перья гусей домашних,
Рощенных , токмо, на вкусных кашах!
Коренастый бородач остановился, выбросил с руки ореховую скорлупу и жуя спросил:
- А чем хужее стрелы с перьями от дикого гуся?
- Тык по осени нельзя стрелять! – Быстро нашёлся Данила.
- Эт почему? – Вытаращил глаза мужик.
- Знамо дело почему, с диким то пером улетят стрелочки в тёплые края.
Толпа отозвалась хохотом.
- Ух и хват ты паря! – Похвалил бородач Данилу, рассматривая стрелу, смеясь в бороду, - Беру твои стрелы и лук. Подбери ка мне пуда на три.
- А осилишь ли, чай уже не молод? Да и стоит он не дёшево.
- Говядарь я, по сему и лук нужон добрый. А силушка имеется. -Бородач, демонстративно ухмыляясь, раздавил пальцами орех.- И платить есть чем.
Данила уважительно посмотрел на крепкие пальцы мужика:
- Тут неча говорить, силён, вот те лук, вот тетивочка в запас, вот те правИла для лучных плечей, коль лук обратно выгнется. Как парить и править ведаешь?
- Ведаю, не впервой.
Бородач потягал тетиву, зажмурив один глаз, посмотрел на рога лука, проверяя их соосность. Удовлетворительно крякнул и спросил:
- Спытать бы надоть.
- А как жа! – Поддержал Данил, подмигивая мне. Пошли за ряды.
Наша музыка заихла и я уже не барабанил, просто сидел и нервничал - понравиться ли мой лук чужому охотнику…
Толпящийся народ собрался за Данилой и охотником на лосей.
- Погодь борода, надо и мастера с собой взять. – Сказал наш зазывала и поманил меня.
Бурей до этого степенно следивший за торгом подтолкнул меня в спину:
- Иди.
Мы вышли с торжища на открытое место у озера. Бородач отсчитал сотню шагов от мишени, которая являла из себя старую бочку с белым пятном в центре. Оглянувшись на зевак, поставил стрелу, зацепил тетиву кольцом и выстрелил.
Стрела прошибла дно бочки в стороне от белого круга. Народ радостно похвалил стрелка, но бородач поморщился и приложился второй раз уже вогнав стрелу в центр.
- Вот теперь добре. – Сказал говядарь, рассматривая оружие.- Знатный лук. Беру!

После этих испытаний, возле наших прилавков постоянно толпился народ. Данила бегал вдоль всех наших столов, расхваливая товары нашей веси. На ура пошли меховые муфты, женские шапки «таблетки», что были модны в начале двадцатого века, шубки, унты. Мужикам понравились куртки с внутренними потайными карманами, видать тяга к заначке в нас сидит очень давно. Инструменты, особенно рубанки, расходились достаточно бойко. Самопрялки, с ножным приводом, тридцать штук, ушли в первый же день. Что удивительно, Вовкин «контрабас» и барабаны, на следующий день, купил какой-то купец.
Торговая неделя подходила к концу. Из Гудошного подошли две наши большие расшивы для отправки накупленого. Мы уже не бегали к ладьям за товаром, так как почти всё продали, но бегали что бы загрузить накупленное. Грузили соль, которую привез караван, с которым пришёл Янгур, мёд, от отечественного производителя. С медоносами в наших краях было туговато, поэтому медок покупался, причём в достаточном количестве, как и остальные продукты пчеловодства. Покупались цветные ткани и много всякого нужного, включая древесину и металлы.
Всю неделю нас навещал Янгур. Мы с ним беседовали о луках и их изготовлении. Как то на испытаниях у нас купили лук и тут же передали Янгуру для украшения, тот взял заказ и через два дня, по уговору, принёс к нашим прилавкам, для передачи заказчику. Это было честно, ведь он не переманивал к себе покупателя, а предлагал свою услугу от наших лотков, правда и цену за работу брал не малую. Украшеный лук уже был без бересты, но имел шёлковую обмотку и радовал глаз красивыми узорами.
- Янгур! – Обратился я к Астраханцу, - ты ж так свои луки не продашь!
- Я уже их продал. – Хитро прищурился южанин. – Продай мне свои оставшиеся по сходной цене?
Мы с Данилой переглянулись, оставалось три комплекта.
- А забирай, на две десятины дешевле. По рукам?
- По рукам! – обрадовался Янгур.
В конце недели, начались развлечения. Были хороводы, песни, пляски и кулачные стенки. Данила не усидел и поучаствовал в мордобитии.
Устроители боёв поделили желающих на две стены. Всех предупредили о запрете какого-либо оружия, кастетов и прочих нечестностях.
Мужи разделись по пояс, одна стена обвязалась полотенцами, что б отличаться от противника. Сначала заиграла музыка, и каково же было моё удивление, когда загромыхала Вовкина ударная установка, к ней подключился «контрабас» и прочие инструменты, гусли, гудки, сопелки, обертоновые флейты. Скажу честно, у парней получилось веселее, чем у нас. Видимо играли профессионалы этого века.
По отмашке рефери, стенки сшиблись и началось месево. Иногда , из-под толпы дерущихся, кто-то выползал на карачках сплёвывая кровь и утеревшись снова вклинивался в драку, не взирая на заплывший глаз. Сквозь шум драки слышались команды старших бойцов, иногда Данилил голос требовал что-то держать. Зрители напоминали хоккейных болельщиков, кричали, хвалили, хулили и просто смеялись. Наконец потасовка закончилась. Команда Данилы проиграла и по уговору выставила бочку мёда и бочку кваса победителям. Довольный Данила, с припухшей щекой, подошёл умыться и спросил:
- Как мы им а?
- Вы ж проиграли! – Съехидничал Вовка, скривившись.
- Да, за линию нас выбили, - отфыркиваясь от воды ответил Данил, - но строй то удержали, не провалились и не рассыпались, ровно стояли. В бою это зело важно. А что подались назад, тык у нас в стене молодых много было, но все молодцами стояли, а у супротивника, в основном, все мужи с опытом. Они бы нас сразу смяли, но нет, поступили мудро, дали молодёжи покуражиться, поучиться, а уж потом старшой их гаркнул и нас смяли, на том им и старшине ихнему спасибо.
Умывшись Данила приложил к щеке медяху:
- Што там ещё интересного?
-Турнир намечается. – Ответил я.
- Придётся сходить, показать удаль молодецкую. – промямлил Данила, наводя на голове красоту, смотря на своё отражение в кадке с водой.
…Дальнейшие мероприятия представляли собой полуспортивные соревнования. Бойцы бились на колах, боролись, поднимали тяжёлые колоды, бегали с бочками наполненными водой, прыгали через планку, бились на бревне мешками, перетягивали канат. Потом дело дошло до стрельбы из лука.
Стреляли на дальность, на точность, сидя на бревне и с разворота.
Данила с Вовкой заставили меня поучаствовать.
Сорок стрелков, включая меня, по вкопанным в землю доскам отстрелялись отлично. Потом, с пятидесяти шагов, стреляли в подвешенные на перекладине кожаные свёртки, размером с футбольный мяч. Трудность заключалась в том, после первого попадания мишень раскачивалась, полной её остановки ожидать запрещалось и надо было метнуть ещё две стрелы. После этой дисциплины, стрелков поубавилось. Я был в напряжении, но стрелял без промаха. Потом мы отошли от мишеней на семьдесят шагов, потом на сто. На стрелковой линии осталось человек двадцать. Среди коллег по стрельбе я узнал Янгура, одетого в праздничный наряд и бородача охотника на лосей.
Да, подумал я, тут профи остались, тяжеловато будет.
В итоге после отсева остались мы втроём, шли как говориться ноздря в ноздрю. Зрители, спорили кто из нас победит, бились об заклад.
Кто-то из зрителей предложил:
- Пусть гвоздь вколотят! Добрые стрелки, должны справиться!
В тридцати шагах от стрелковой линии, в землю вкопали столб, наживили тремя гвоздями дверной навес и огласили правила. Мы должны были вбить стрелами каждый свой гвоздь и тем самым приколотить навес к доске. По жребию выбрав расположение своего гвоздя, встали на изготовку.
Впервые я участвовал в таком замысловатом соревновании. Нервяк пропал, ибо я почувствовал себя хорошим стрелком.
- Давай! – прозвучала команда.
Мы тиснули из тулов стрелы и начали стрельбу. Первый выстрел сделали все одновременно. Стрелы звонко ударились в шляпки гвоздей и упали на землю. Когда я приложил натяг к уху, Янгур уже пустил вторую стрелу и потянулся за следующей. После меня выстрелил говядарь и отошёл от линии. Прозвучала команда остановиться.
Судья пошёл к мишени и оглядев её крикнул, что верхний гвоздь забит. Первое место получает бородач Иван Копыто.
Копыто усмехнулся и пригладил бороду с усами.
- Давай! – Крикнул судья.
Я и Янгур пустили по стреле. Моя ударилась в метал и отскочила назад, а Янгурова вильнула хвостом и срикошетила. Судья поднял руку и подошёл к цели:
- Владислав с Гудошного вбил гвоздь, лучник Янгур согнул гвоздь. – Огласил результат глашатай.
Так я стал вторым забивателем гвоздей. Потом подбрасывали тряпичный мяч и стреляли по нему в лёт. Ни я, ни бородач ни разу не промахнулись, но Янгур нас обставил, ибо успевал всаживать по две стрелы, пока мишень летела.
Самым сложным оказалось конное состязание, особенно для нас лесников. Лошадки у нас конечно были и ездить на них умели и стрелять верхами, но не так искусно как южане и степняки – кочевники. Я был в восторге от лихости умелых наездников и даже немного завидовал их мастерству. Если я вернусь в своё время, то обязательно куплю лошадь, думал я глядя на всадников.
Данила долго следил, за конниками и не выдержав сам встрял в соревнования.
Лошадь предоставляли по выбору. Данила долго выбирал и остановился на не высокой кобыле. Лошадь оседлали, Данила оплатил прокат и выехал на поле.
Я давно знал что наш весельчак лихой рубака, но то что он выдавал в седле вызвало у меня восхищение, гордость за друга. Он на всём скаку метал стрелы, сулицы, орудовал мечём срубая выставленные ветви и, казалось, не допускал ошибок. Наши цокали языками, приседая хлопали себя по бёдрам, кричали хвалебные слова.
Янгур, отдыхая, внимательно следил за Данилой, прищурив один глаз.
Когда тот, пройдя всю полосу, спешился и пошёл к нам, Янгур остановил его и похвалил за мастерство:
- Ты славный воин Данир! – Где так выучился?
- В дружине, на границе со степью. – Коротко ответил весельчак.
Янгур хитро улыбнулся и взлетел в седло:
- А я в степи! – Крикнул он Даниле и гикнув понёсся по полосе «препятствий» выполняя теже воинские финты с добавлением своих.
- Ой и лихой этот Янгур! – Залюбовался Данил, - а я давно в седле не сиживал. …Не ожидал, что это будет так трудно.
После всех развлекух мы отдыхали, продавая остатки товара по сниженной цене. К нам подошёл Янгур:
- Уходит мой караван. Уходим в Новгород. Хотел бы с вами остаться, да не знаю примите ли.
- Эт друже не к нам, эт…
- Эт ко мне. – Перебил Вовку Бурей, появившись как приведение тихо, аж все вздрогнули.
- Ты шаман? – Спросил Янгур.
- Не, я вчё…, как там Володьша, - обратился ведун к Пятаку.
- Учёный муж. – Подсказал Вовка и отвернулся смеясь.
- Верно, вчёный муж. А ежли кто будет смех прятать, - сдвинул на Вована брови Бурей, - тот в мыша прям тута превратится.
Вовка перестал хихикать, но захихикали мы.
Старик, указывая на нас сухим пальцем, уже серьёзнее промолвил:
- Сие всех касаемо! – Бурей сел на скамью.
-Ты с кем прибыл человече?
- С бабой своей и дочерью. – Ответил степняк.
- Я про караван твой.
- Этот караван не моего народа, они шли с юга, я заплатил им что бы идти сюда, продавать своё уменье.
- А родня твоя что скажет?
- Отняли у меня родню, отняли двух сыновей, отняли овец. Налетели со степи и всё пожгли.
- Ох соколики, беды большие вскоре грядут. Что ж оставайся, приводи свою семью.
- Карашо! – Улыбнулся Янгур, крепкими белыми зубами.
- Вот вам братие дока по кутюшкам. – Бурей чинно встал и удалился к ладьям.
- По чём? – Переспросил я.
- По разведению овец. – Объяснил Данила, - и не только, – моргнул он Янгуру и хлопнул его по плечу. Тот опять отозвался улыбкой и ушёл за своими.
- Пятак, ты и впрямь веришь, что Бурей превращать людей умеет? – Спросил я Вовку.
- Когда его нет, не верю, а когда рядом хочу не верить. – Ответил Вовка смутившись.
- Вот и я так. – Вставил Данила.
Вечерело. Озёрная сырость, не смотря на июнь, забиралась под рубахи. Накинув шкуры на плечи, наша компания сидела за лотками и укладывала вещи. Мимо нас проходил веселящийся люд. Мы разговаривали и смеялись вспоминая Данилины шутки и прибаутки. Какая-то подпитая компания подвалила на наш смех. Здоровый бугай, с припухшим глазом, нагло зацепился:
- Над кем смеётесь мужички?
Местная гопота, подумал я. Это добром не кончится.
- Над собой паря, над собой! Ступай себе мимо. – Ответил Данил.
- А не ты ль мне глаз подбил в «стенке»?
- Может и я. Рази упомнишь всех. – Ответил Курянин натягивая на плечи волчью шкуру.
- Да ты дерзкий! – Рявкнул бугай и дёрнул Данилу за плечё, что тот упал со складного стула.
Мы вскочили. Наш товарищ поднялся, накинул опять шкуру на плечи:
- Иди паря своей дорогой, не мешай людям, не доводи до греха.
- Что-о-о?! – Взревел детина, - Трусишь? Накрылся волчьей шкурой и хвост свой волчий поджал.
Эт он зря, подумал я и хотел было начать успокаивать задиру, но наш Курянин миролюбиво заговорил.
- Однажды козёл показал волку рога и спросил: « Что Волк, испугался? Поджал свой хвост про меж ног?». Волк посмотрел себе под брюхо, покраснел, но потом оскалился в улыбке и ответил козлу: « Смотри внимательнее козёл, там у меня, на тебя, не хвост!»
Несколько секунд стояла тишина. Вовка засмеялся в кулак…
До задиры дошло. Он с рёвом бросился на Даньку, его дружки последовали его примеру и начали нас месить. Мы отбивались как могли. Перевернулся прилавок, посыпалось железо и мечи. Нападающие похватали оружие. Нам ничего не оставалось делать как тоже вооружится. Но трое против шестерых это слишком. Началась рубка. Трое насели на меня с Вовкой и оттеснили, а трое на Даньку. Данил лихо отбивался, но кровь пускать не хотел. Один из наших противников подключился к нападавшим на Курянина. На него наседали всё сильнее и сильнее. На улице послышались крики. Кто-то побежал к озеру звать наших, кто-то в Городок за охраной.
Каким то не понятным образом мы соединились.
- Строй держать крикнул Данил. И мы встали спинами к дощаному, ещё не убранному щиту. Я орудовал мечём хуже всех, поэтому Данька, стоя про меж нас с Вовкой, работал и за меня тоже.
В драку, с сабелькой в руке, влетел Янгур и два клинка засверкали с новой силой и скоростью. Мы с Вовкой, тяжело дыша, как то остались вне драки.
- Янгурчик, только без крови! – Крикнул Курянин.
- Карашо Данирка!
Янгур и Данила теснили шестерых мечников. Их оружие звенело защищая себя и товарища. Выпады, уклоны, парирования, всё слилось в завораживающий танец. Постепенно, у обоих сторон, начала проявляться усталость, двое нападавших пали без памяти. Ещё бы? Голоменью по башке получить не шутка… Прибежала охрана. Дерущихся разняли и хотели повязать, но люди ставшие свидетелями ссоры встал за нас.
- Что хотите с них? – Спросил стражный вой.
- Ничего. – Ответил Данил, - так, развлеклись мальца, без злобы. Воины увели драчунов что-то говоря про их дурные головы.
Отдышавшись, хохмач и Аш-тарханец пожали друг другу руки.
- Карошая битва! – Выдыхая произнёс Янгур, - если бы они был трезвый, то худо нам пришлось.
- Вот и я про то! – Ответил Данила, - хмельной мёд и тут помог. Ты очень вовремя Янгур. Прав я оказался, ты не только по кутюшкам и вы братцы молодцами держались, - повернулся к нам друг, - но теперь я гонять вас больше буду, а Янгур поможет. Пошли к шатрам.
Янгур позвал своих жену и дочь, ожидавших в сторонке, возле лошади запряжённой в двухколёсную арбу и представил нас. Женщины учтиво поклонились нам и мы ответили тем же.

Две большие расшивы отчалили к родным домам, увозя часть закупленного на торгу. Мы собирались за ними следом. Ладьи были загружены. Погрузили даже арбу и лошадь Янгура. Мужики, довольные прибытком, заканчивали последние сборы, принимали последние заказы на осенний торг от местных хозяйственников.
Я укладывал подарки своей семье и бабе Миле. Платки шёлковые, цветные, отрез красный, отрез голубой, отрез белый. Пастила медово-яблочная, куклы дочке. С куклами вообще потеха, ибо мы их сами продавали, но привезти подарок из далека было нужно. Прожив здесь около четырёх лет, я так и не уговорил мастериц делать этим игрушкам глаза. -Нельзя, иначе в куклу может вселиться зло и навредить ребёнку- упорно твердили мне . Разглядывая игрушку, я перенёсся мыслями к семье. Как там они? Всё ли в порядке? Как Светлушка? Ведь она вынашивает второго дитя, а я не рядом. Как моя малютка Настёна, кормит ли курочек с лохматой Люлей. От переживаний я вздохнул и засунув руку за пазуху прижал старый, подаренный когда то женой, оберег-ладанку.
- Скучаешь? – Раздался за спиной тихий голос Бурея.
- Скучаю дедушка. – Оветил я не поворачиваясь.
- Ничего Владша, всё будет хорошо.
- Скажи Бурей, только не криви, сколь лет тебе? Говорят возраст твой велик.
- Не бось Миланья наговорила?
- Она.
- И что ж сказывала?
- Что ты таким бородатым был, когда она в девках ходила и тебе теперь полтораста лет.
- Вот карга старая, - усмехнулся Бурей – всё молодиться. Я, сто сорок второй годок отсчитываю, а она сестрица мне, на два годочка молодшая – ведун пожевал ус и продолжил, - в девках до тридцати лет бегала, а до пятидесяти лик девечий имела. Как муж-то её утоп, при усобице, она ворожить стала, мужики её боялись… А я то в волхвы с отрочества выбран был, вот борода и росла… Устал я Владша от жизни. Устал не жить, а видеть как люди ныне живут. Путь, небесной десницею указанный, превозмочь не могут, всё ошуйно пройти пытаются. Правь забывают, слово правильное, знание великое забыли. Потомки его обретать начнут, но при этом биться на смерть будут… Горе то оно по земле тенью ходит, а люди его друг на друга насылают, забыв про то, что всё вернётся назад…
- Много таких долгожителей как ты? - спросил я удивлённый откровенностью старца.
- Малость осталось, – Вздохнул Брей, - тут я последний. Есть на Дунае ишо один старец… Теперь люди столько не живут и не будут, истину говорю.
- Почему?
- Не хотят люди. Не учат чад своих как долго жить, да и чада не хотят учиться и мир наш поменялся, не тот воздух, не та твердь, не та вода.
- Грязнее стало?
- Нет, сушее и холоднее. Раньше то на земле окияны были меньше, а небесные воды больше, ну как в бане когда пару поддаш (парниковый эффект, пронеслось у меня в голове)… Зим не было. Дерева были другия, выше в пять крат и толще, и на их пнях годовых колец не было. Жили люди в сим ирии земном благостно и долго. Потом подёрнулась твердь земная, стала меньше твердь небесная ( Уменьшилась биосфера, подумал я ) и начал мир меняться…
Ладья Дёрнулась и отошла от пристани. Надулся ветром двойной парус, судно накренилось на борт и пошло под углом к ветру, буксируя расшиву гружёную челном. На носу заржала Янгурова лошадь и застучала копытами по доскам настила, раздался смех, мат, говор. Над нами кричали чайки. Птицы, взмывали и пикировали на кильватерный след, что-то выискивая в потревоженной воде. За нами отчалила вторая ладья, завершая наше пребывание на торжище.
… В устье Кубены входили на вёслах, преодолевая течение и обходя острова. Речные птицы поднимались с песчаных отмелей и с криками кружили над не прошеными гостями. Иногда попадались челны рыбаков проверяющих сети или просто идущие вдоль берега встречным курсом. Всё это было не ново, но по прежнему удивительно, видимо я, до сих пор, был человеком своего времени и иногда скучал о прежней, как мне казалось беспечной, жизни. Живя в этом старом мире и выживая своим трудом на земле и в лесу, я замечал в себе изменения. Мои чувства обострились, моё обоняние узнавало присутствие зверя, слух слышал шорох мыши в лесной подстилке, а вот зрение начало давать сбой. Мне казалось, что не хватало света. Наверно это было возрастное.
Через три дня движения против течения, наша флотилия остановилась на длительный отдых. Сразу были расставлены посты и отправлены дозоры. Мы купались, стирали солёные от пота одёжи, трапезничали, отдыхали и ловили рыбу. Интересно было наблюдать как люди разной веры выполняли традиционные обряды перед едой и отдыхом. Кто-то молился, кто-то отдавал богам часть своей пищи, причём не абы как, а создав маленький алтарь под веткой или кустом, угощая берегинь. Жена и дочь Янгура напекли вкусных лепёшек и угощали всю команду. Сам Янгур гонял, по кругу, свою лошадку на длиной верёвке, давая ей размяться.
Из дозора вернулся Данил:
- Ну что тут пожевать есть? – Сел он возле нас и наложил себе остывшей каши. – Я тут подумал, может мне купцом заделаться? А что(?), сварганю лодию и буди ходить на торги, богатеть.
- Не выйдет из тебя торгаш! – Сказал подошедший Бурей.
- Что так? – усмехнулся хохмач.
- Бестыдства в тебе нет. Не умеешь торговаться.
- Как так? Я ж народ к нашим лоткам заманил.
- Народ не к лоткам шёл, а тебя скомороха поглядеть, да зубы поскалить. Ты мог и к нужнику нарад собрать. Ладно, говори что приметил.
- Сам не приметил, - посерьёзнел Данил, - но Любимовы парни, у реки ,в пяти стрелищах в верх, чудо заметили.
- Что за чудо?
- Ветру не было. Как перед грозой. Одесно, говорят ветерок есть, ошуйно, есть, а по середи нет. – усмехнулся разведчик.
Бурей весь собрался:
- Где Володьша? Ну ка, кликните яво.
…. Ну вот мужи настал и ваш черёд. – Степенно проговорил Бурей. – Ты Володьша, с Кирилловыми да Любимовыми сынами, в окошко, в свой мир пойдёшь, не задумываясь. Наберёшь что надо, а вы, - обратился ко мне и Даниле старик сослужите мне службу и пойдёте искать суть нашего мира то что я тада показывал. Вижу, что найдёшь ты свою любовь Данилша. Верь мне! Ну всё пора.
Собрав походные мешки, мы погрузились в челны. Вовка, оделся в свою одёжу 21-го века , а в мою, одел одного из парней и начал загрузку в расшиву, а мы с Буреем и Данилой заняли не большой чёлн. Пока поднимались по течению, все молчали.
- Вот это место. – Констатировал ведун.
Я бы сам никогда не обратил внимание, но когда ткнули носом в чудо, удивлению не было предела. От берега к берегу проходила линия безмолвия и тишины. На обоих берегах не шевелилась ни одна травинка, ни одна камышинка, а ниже и выше по течению, ветер играл с растениями, шелестя листьями.
- Значит я не ошибся с местом. – Промолвил старик. -Уж скоро. Давайте к берегу, ждать будем.
На берегу Бурей передал мне не большой полупрозрачный шар, размером с кулак:
- Нака во. Это электр, внутри которого кремень и прутья золотыя. Внутри кремня сила. Как окно откроется сей шар руку колоть начнёт и нагреваться.
- За чем, он нам?
- Всяко может случиться. Он следующее окно поможет найти. А коль путь потеряешь, кровь себе пусти и шарик отзовётся.
Так вот ты какой путеводный клубочек, значит в сказках не всё лож. И тут, до меня дошла не весёлая догадка :
- Что значит следующее окно? – Панически спросил я,- через год?
- Всяко может случиться, но ты не беспокойсь, - попытался успокоить меня ведун.
Перед глазами всплыли образы жены, дочки, собаки, друзей. Стах! Страх пробрался в моё сознание. Мне стало не по себе. Я совсем не желал кануть в вечность, пропасть во времени.
- Спужался? – Тихо спросил Бурей. – Может не пойдёшь?
- Не за себя. – Так же тихо ответил я и увидев умоляющие глаза Данилы, добавил, – Но пойду!
Часам к пяти вечера, шарик ущипнул меня током. Я доложил от этом Бурею, а тот дал команду грузиться в лодки. Любимовы и Кирилловы сыновья не много нервничали, но держались молодцами. Володька дал им команду отчалить и дойдя до тихой полосы на воде, они исчезли. Запахло озоном.
- Нате ка выпийтя по глотку. – Протянул Бурей глиняную бутыль. -Войдёте в окно представляйте образы и они отзовутся.
Мы сделали по глотку и в глазах помутилась, изображения поплыли, звуки стали далёкими и басистыми, но голова осталась чистой.
Наш челнок пошёл на встречу течению, я оглянулся, но Бурей исчез..

Наш чёлн оказался в полупрозрачной, затемнённой сфере, с дышащими, текущими, то темнеющими, то светлеющими стенами. Сквозь струящуюся оболочку, тёмной зеленью размазанных красок, просматривался лес, переходя вершинами в размытое небо, а по берегу в тёмную мутноватую реку. Всё это было похоже на живую фотографию, но с очень плохой резкостью.
- Ввоот –от-от онн-на-на! – Произнёс я и удивился , своему растянутому, басовитому, голосу и такому же эху.
- Ктт-то-то-то? – Спросил Данила?
- Ррекк-ка-ка-ка врр-мме-ни-ни-ни-ни.
Поминая наставление Бурея, я представил чёрную, плавно закрученную свастику, моё представление проявилось на стенке сферы. Изображение становилось ярче и чётче, потом часть стены начала изменять геометрию, вытягиваясь в длинный коридор отросток, в который хлынула река, догоняя улетающую в даль прохода, голограмму Буреевой свастики.
Я указал Даниле рукой на открывшийся тонель и мы налегли на вёсла. В тоннеле река понесла чёлн с большой скоростью, всё вокруг закружилось, быстро приближающийся свет заставил зажмуриться и наше судёнышко, потеряв скорость, выплыло на медленнотекущую поверхность кристально чистой реки.
…Запах! Меня поразил запах. Пахло как в оранжерее, цветами, травами, свежестью. Из-за гомона птиц и треска насекомых казалось, что вокруг джунгли Амазонки. Воздух казался очень густым и влажным, но дышалось легко и хотелось вдыхать больше и больше. Данила похлопал меня по плечу и указал рукой на прибрежные леса. Я огляделся и от удивления замер. Дерева, достигавшие пять, шесть метров в диаметре, были огромны, их кроны уходили к облакам и терялись в светлой туманной выси. Кустарники, походили по размеру на привычные мне деревья. Огромные листья и стебли трав будоражили воображение, навевая мысли о возможном размере таящихся в них насекомых. В подтверждении этого, муха, размером с шарик для пинг-понга, ударилась в лопасть весла, сильно толкнув его, брякнулась в воду и поплыла, барахтаясь по течению. Я ошалело наблюдал за насекомым, провожая его взглядом и ожидая, что её слопает какая-нибудь рыба, но меня отвлёк Данил:
- Чудеса-а. - Протянул он. – Ну и куда путь держать будем? Ни камушка на распутье, ни стрелочки указующей. …Куда податься славным витязям? А, Влад?
Я засунул руку в суму и коснулся путеводного шарика, тот ответил лёгкой теплотой. Наверно мы на верном пути, коль есть тепло, подумалось мне:
- Хрен его знает. Поплыли на авось.
- А поплыли!
Мы взялись за вёсла и медленно двинулись по течению реки, озираясь на прибрежные леса. Животные, выходящие из леса, без страха взирали на нас, даже если мы проплывали в двух, трёх метрах от берега . Такая близость настораживала и мы отходили подальше. Дикие обитатели этого мира, а точнее времени, чем-то походили на наших, только были крупнее размерами, бархатистее шкурами, несколько тяжелее мордами и медлительнее.
Я приложил ладонь к шару:
- Блин! Он ледяной! Данила давай назад!
Мы развернули чёлн и нажали на вёсла. Течение было слабым, поэтому плыть на встречу ему было не сложно.
- Давай к брегу Владша, а то вдруг в оконце назад ухнем.
- Не ухнем Даня. Бурей говорил, что только при сильном желании кого-либо, в него влететь можно.
После часа гребли сопротивление течения усилилось, приходилось сильнее работать вёслами, к спинам прилипли рубахи и мне казалось что мы худеем на глазах. Впереди, сквозь шум леса, приближался шум водопада. Путеводный «клубок потеплел».
Кто бы мог подумать! Я офисный сиделец, сначала попал в прошлое, обжился, женился и теперь меня, опять куда-то запузырило время… …или Бурей. И всё из-за моей беспечности и бестолковости… …а может везения?
- Даня! Как ты думаешь, где мы?
- В началах! – Серьёзно ответил мне Данил.
- В началах чего?
В ответ приятель пожал плечами.
За поворотом реки показался водопад. В ста метрах от нас, с высоты второго этажа, по всей ширине потока, низвергалась вода, создавая сверкающую, радужную дымку и неся на встречу челну завихрения с водоворотами.
… Чёлн, шурша днищем о каменисто-песчанное дно, ткнулся в берег. У борта раздался гулкий всплеск и огромный плавник рыбины, скрылся в речных струях. Мы вытащили чёлнок подальше на сушу и двинулись берегом вверх по течению. Преодолев порог отдались от реки по звериной тропе.
Идти в тоннеле из высоких трав и видя над головой лишь кроны деревьев, с редкими проблесками яркого, туманно- перламутрового неба, было не привычно. Шли сторожко. Иногда, пропуская животных, сходили с тропы в травяные заросли держа оружие наизготовку, я лук, а Данила рогатину. Животные, проходя мимо, останавливались, принюхивались, рассматривали нас сквозь высокую поросль. Зверюга, высотой около двух моих ростов, похожая на безрогую корову, заставила нас изрядно понервничать. Ей не хватило простого созерцания двух человек и она двинула с тропы к нам. Мы начали пятиться , но запутавшись в травах становились. Я выставил лук и приготовился умереть. Животное опустило морду, шумно сопя обнюхало лук, потом руку и лизнув шершавым языком пялец, дотянулось влажным носом да моего лица, потом до Данилы.
- Как порты? – Шепнул курянин, глядя с низу в верх зверюгу.
- В них со спины течёт. – Выдохнул я, чувствуя дрожь в коленях.
- Вот и у меня, токмо не пойму, со спины ли. – Хохотнул хохмач отворачивая лицо от длинного «коровьего» языка, медленно приседая.
У меня забегали на щеках желваки. Это ж надо, нас могут раздавить в лепёшку, а он шутит. Не исправимый!
Данила пошуршав сумой, медленно выпрямился и протянул зверю сухарь:
- Зоря, Зорька, - тихо приговаривал дружок, - угощайся.
Животное схрумкало засохший хлеб, коротко, по коровьи, мукнуло и принялось, шумно сопя, заботливо вылизывать Даньку, а оставив его в слюнях принялось за меня, потом ещё раз мукнув ретировалось.
- Да тут рай. Переводя дух проговорил я, - зверьё миролюбиво.
- Ой ли? – Утираясь бросил хохмач.
… Мокрые от слюны с головы до пояса, мы продолжили путь, не рискнув вернуться по тропе к реке для купания. Путеводный «клубок» всё сильнее нагревался, а значит мы двигались в нужном направлении. На пути часто попадались ручьи, под ногами иногда шныряли небольшие, по местным меркам зверьки, похожие толи на мелких двуногих обезьян, толи на хвостатых человечков. Когда мы сделали привал, эти существа окружили нас прячась в травах. Данила поймал одно за хвост и нам удалось его рассмотреть. Росточком оно было 55-60 сантиметров, имело гибкий подвижный хвост, нижние конечности оканчивались четырьмя пальцами, каждый из которых оканчивался маленьким коготком, как у собаки, верхние конечности были похожи на беличьи лапки. Головка, размером с теннисный мяч, была шишковата, поэтому казалось, что на ней растут четыре рожка. Мордашка была скорее более человечья нежели обезьянья, но заячья губа придавала лику вид грызуна. Всё тельце было покрыто буроватым мелким мехом, похожим на кротовый.
Животное издало жалобный звук, похожий на «аш-чуш-ка».
- Ха! – Воскликнул Данила, - да это анчутка, бесёнок придорожный.
- Ты видел их раньше? – Удивился я.
- Не, бабка сказывала. Только она баяла, што рыло у них поросячье, а тут как у зайца.
К вечеру лес начал редеть, растения несколько уменьшились в размерах, начали попадаться поляны, а Буреев шар-навигатор был уже терпимо горячим. Нужно было позаботится о ночёвке и мы начали собирать сушняк. Данила зашёл в густой кустарник. Через некоторое время я услышал зычный призыв друга:
- Влад, сюда, скорее-е!
С оружием в руках я бросился на голос. Продравшись сквозь дебри я вылетел на огромную поляну, поросшую высокой, почти в человеческий рост травой. Данила стоял задрав голову и зачарованно смотрел на стоящее вертикально деяние разума. В центре поляны стояло тело похожее на космический корабль из фантастических рассказов.
- Не может быть. – Прошептал я и зажмурив глаза тряхнул головой. Видение не исчезло. У меня захватило дух. – Вас ищут в будущем, а Вы в прошлом.
Космическое тело, частично лишённое обшивки, обросшее различными лианами, стояло слегка накренившись, как Пизанская башня. В корпусе, зияли чёрной пустотой открытые, огромные люки.
- Что не может быть? – Встревожено спросил Данил.
- Я никогда в это не верил, но это небесная колесница, на которой прилетели боги. – Произнёс я трясущимися губами.
- Прадеды значит? – Вытаращил глаза курянин и перекрестился. – Вот это да-а!
- Может быть. – Медленно кивнул я и заглянул в суму. Шар был слегка тёплым, но светился ярким голубоватым сиянием. – Нашли мы Даня дуб железный, на котором сундук должен висеть, в котором цель нашего путешествия хранится. С Бурея магарыч!
- Тык стребуем. Пошли сундук искать.
- Нет дорогой. Я пойду один, ибо (замялся я)… Ибо детишек у тебя ещё нет, а у меня есть. Хотя если тут есть радиация, то мы оба изрядно её получили.
- Что получили? – Крутя головой, спросил мой спутник.
- А, не вникай. Давай-ка к ночи готовиться, а то уж темнеет. А завтра уж будет видно.
… Глядя в темноте на огонь, я размышлял об этом мире, о животных, о тех, кто прилетел на космическом судне. Где они, куда делись, живы ли? Неужель это наши предки, или создатели? Мысли путались и заходили в тупик. Данила спокойно спал, он был уверен, что попал на землю во времена древних, всемогущих пращуров.
Ночь была очень долгой. Мне показалось, что она раза в два длинней нашей привычной, в прочем как и вчерашний длиннющий день.
Когда расцвело мы перебрались к космолёту.
… Открытая «рампа» заросла толстыми мхами и мы ступали достаточно тихо, как по ковру, поднимаясь внутрь корабля. Почему то мне казалось, что небесное судно, очень, очень давно, совершило скорее аварийную, чем намеренную посадку. Впереди, из темноты трюмов послышался шорох. Данила шедший впереди поднял руку и приготовился . Каким то шестым чувством я ощутил опасность и отпрянул. Данька быстро семеня спиной, встретил нападение выставленной вперёд рогатиной. Поджарое животное, размером поболе нашего медведя, летело в прыжке из мрака отсека на курянина, выставив когтистые лапы. Мой товарищ принял его грудь на рогатину , подсел и выпустив из рук оружие откатился. Хищник тяжело приземлился и вогнал себе копьё ещё глубже.
Казалось, зверь был удивлён своим промахом и начал медленно поворачиваться для новой атаки на непрошеных гостей. Данила дёрнул меч.
Я, не дожидаясь повторного нападения, вскинул лук и вогнал, в шею зубастой громадине, две стрелы подряд. Медлительное существо взревело, пустило кровавую пену и разглядывая нас кошачьими глазами начало оседать на качающихся лапах, заливая траву кровью из пробитой груди.
- Похоже ты рогатину в легкие вогнал. – Обратился я к другу.
- Похоже. А ты говорил рай…
Мы простояли наготове, пока зверь не затих, около пяти минут, потом занялись изготовлением факелов, для дальнейшего исследования тёмных недр корабля.
… Исследуя помещения космического судна, мы поражались их размерам. Здесь всё было огромно, дверные проёмы, трапы, кнопки… Я не успевал удивиться одному, как на глаза попадалось другое. В одном из отсеков с оплавленными стенами была зияющая рваная дыра. От останков какого то электронного блока, в дыру, по наружней обшивке, свисали рваные жгуты проводов, на которых висели остатки оборудования, обросшие лианами. Шар в сумке начал вибрировать. Вот и цель путешествия.
- Вот он, сундук на дубе висящий. – Облегчённо промолвил я и указал Даниле.
Курянин взялся за топорок и принялся рубить жгуты удивляясь их материалу. Обрубленные провода скользили за борт и уносились к земле. Последний жгут распался под топорком и за бортом раздался треск ломающихся лиан. Остатки пульта, ломая и разрывая растения, опутавшие корпус корабля полетели вниз.
- Ё-моё! – Вырвалось у меня, - побьём «сундук»то!
Не долго думая мы поспешили вниз по трапам и лестницам.
- Не побьём. В былине сказано, что он железный. Што ему будет то?. – Отвечал на ходу Данил.
Выбежав и обежав корпус космолёта, у меня вырвался вздох облегчения. Искорёженный пульт висел в десяти метрах от земли, на двух растительных канатах.
- Как там в былине Даня?
- Как, как? Медведь помог дуб завалить, вот как, но тут он не помошник.
- А дальше?
- А дальше, заяц, потом утка и обоих стрелочкой из лука.
- Ну, так тому и быть. Произнёс я и достал стрелочку со срезнем.
Стрелял я раз десять, пока две лианы не лопнули и к нашим ногам упало ожидаемое. Шар в суме завибрировал и мы перевернув упавшую груду увидели свастику.
Это был диск тёмного стекла, похожий на обоюдовыпуклую линзу, в тёмных недрах которой, мерцая множеством огоньков, медленно крутилась четырёх лучевая, плавно закрученная свастика, а на одной из её лучей теплилась оранжевая точка.
От догадки меня бросило в пот:
- Так это, это… Бурей, он знает…- Я захлебнулся от переживаний и закашлялся.
- Что Влад? – Испугано спросил Данила.
- Не знаю, поймёшь ли, но свастика это модель нашего мира, а точнее, это модель нашей спиральной галактики! В одном из этих многозвёздных лучей находится наша солнечная система, наше солнце, наша земля! Понимаешь?. – Выговорил я с выпученными глазами.
- От куда знаешь?
- Ещё в щколе по астрономии проходили.
Было видно что Данила ничего не понял, но суть важности уловил. Рядом с чудо-линзой, в изломаном корпусе, было сферическое углубление, в котором, как показалось мне, чего то не хватало. Путеводный шарик был помещён в эту нисшу и о чудо, некоторые уцелевшие лампочки загорелись.
- Так вот ты откуда родом, чудо-клубочек. - Пролепетал я изымая шар из пульта. - Инересно, как ты к Бурею попал.
Потом был длительный процесс раскурочивания пультового короба и изъятия стеклянного, или из чего он там сделан, диска. Наблюдательный Данил сразу заметил, что если наш шарик-навигатор находился далеко от « стеклянной модели мира», то она потухала и становилась просто тёмным полупрозрачным стеклом, а когда шарик подносили ближе «линза» включалась показывая спираль галактики . Касаясь стекла пальцем, как экрана на планшете, изображение увеличивалось до чёткого распознования планет…
…Я был восхищён находкой, но не мог понять, зачем она Бурею. Хотя он ведун, волхв, ему видней.
Путь обратно к реке занял намного меньше времени, хотя мы и опасались, наученные опытом, местных могучих хищников.
У воды стояло не большое стадо, гигантских псевдо-коров. Мы терпеливо выждали, пока те утолив жажду улеглись отдыхать, на узком пляже. Когда челнок был загружен нашим малым скарбом, сквозь шум водопада, послышалось призывное, приветственное му-у-у. К нам двигалось знакомое, огромное безрогое, которое облизывало нас вчера. Подойдя к Даниле оно, громко сопя, лизнуло его вытянутую руку.
- Здравствуй мумуня! - аговорил со зверем Курянин. - Влад, достанька сухарей и валим отсель, бо на опять залижут.
Я быстренько положил на камень несколько сухарей и мы спешно отчалили, дабы не быть зализанными.
Челнок летел по течению, мы иногда отвлекались на псевдо-оленей и прочую береговую живность, выходящую к берегам…
Мой друг был серьёзен и собран, ведь теперь мы шли искать его счастье, его любовь.
- Данила, подходим к окошку, готовсь. – Предупредил я товарища, отдёрнув руку от ущипнувшего током путеводного шарика.
На реке проявилась полоса безветрия и тишины, заходящая на берега.

Продолжение ещё пишется, по мере написания частей я буду их добавлять.

Дима а есть сылочка на планшет скачать

Хорошо, что тебе "Война и мир" не понравилась...

Война и мир тоже хорошее произведение, токо втянуться надо  

БУРМАК пишет:

Дима а есть сылочка на планшет скачать

 Не Сань, она ещё в процессе написания.